Между львом и лилией

Как бы то ни было, но под командованием фон Штойбена и с помощью французского флота американцам удалось победить англичан при Йорктауне и добиться независимости. Первым делом Вашингтон обрушил свою карающую десницу на лоялистов. Их имущество конфисковали, а их самих ждал суд, чаще всего скорый и неправедный. Спасаясь от репрессий более 100 тысяч человек ушли в Канаду вместе с английскими войсками. Среди них было более 10 тысяч негров-невольников.

Кстати, к неграм у Вашингтона была особая любовь. Плантатор-рабовладелец считал их двуногими животными, и относился к ним соответственно. Любопытна недавняя находка археологов, ведущих раскопки в Филадельфии, на месте особняка первого президента США. Они нашли подземный тоннель, в котором, как они полагают, Вашингтон содержал проштрафившихся невольников.

Не забыл Вашингтон и о своей первой «любви» – индейцах. В 1779 году по его приказу войска совершили экспедицию на Индейскую территорию[38] для того, чтобы, как говорил сам Вашингтон, «зачистить ее от дикарей». Было сожжено более 50 индейских селений, убиты сотни индейцев обоего пола. За короткое время индейское население сократилось вдвое. Из числа индейцев был взяты заложники, включая женщин и детей.

Перед своей смертью в 1799 году, Джордж Вашингтон был удостоен титула «Отца нации».

* * *

13 июня 1755 года. Леса в долине Джуниаты.

Томас Форрестер Вильсон, скаут.

Я чуть замешкался и почесал левое ухо – а через пару секунд сделал шаг влево и скрылся в зарослях, краем глаза проследив, как Джонни Оделл сделал то же самое. Стараясь не шуметь, мы проследовали к известному мне броду через Олений ручей, переправились на ту сторону, и углубились по еле заметной тропе вглубь болота. Все бы ничего, да вот комары в здешних местах хоть и мелкие, да весьма и весьма злобные. Хоть мы и натерлись дикой мятой на предпоследней стоянке, но помогало это не то чтобы очень.

Нас хватятся, наверное, минут через пятнадцать – именно столько должен был продолжаться последний привал, за которым должен был последовать штурм индейской деревни. Вот только находилась она милях в четырех южнее, чем они думали. Да и через болото они так просто не пройдут, придется либо долго и упорно продираться по колено в грязи, либо возвращаться и обходить его. Так что к деревне они выйдут не раньше, чем часа через три, скорее даже через четыре-пять. Это если они ее так быстро найдут; впрочем, полагаю, дымы будет видно с любого холма в радиусе полутора-двух миль, так что обольщаться не стоит. Будем надеяться, что этого времени хватит индейцам и их пятнистым друзьям, чтобы уйти из-под удара.

К моему счастью, Вашингтон взял с собой в качестве скаута одного лишь Квинси. Полагаю, это потому, что двое других бывали только в базовом лагере, и расположение деревни представляли себе смутно. А Квинси обозначил для Вашингтона деревню намного севернее, чем на самом деле. Мне лишь оставалось признать его “правоту”, а также посоветовать бить по деревне со стороны Джуниаты – оттуда сасквеханноки точно не будут ждать нападения. Для этого нужно будет пройти практически до устья Оленьего ручья, где его рукава якобы можно будет перейти по броду; на самом деле устье весьма топко, а единственный проход, который мне когда-то показали сасквеханноки – там, где перешли мы.

– А змеи здесь есть? – прошептал Вильсон.

– Встречаются, но редко. Не бойся, если что, я их замечу. А вот пиявок тут много.

Мы брели по знакомым ориентирам, и скоро под ногами перестало хлюпать, растительность резко изменилась – мы оказались в хвойному лесу, где преобладали тсуги и красные кедры. Сняв сапоги, я у себя ни одной пиявки не увидел, а у Оделла их было целых три; мы обулись заново и двинулись дальше; менее через час, мы подошли к выходу из леса в поля, примыкавшие к Аткваначуке с севера. Не дойдя до кромки леса, я поднял руки на головой, а Оделл последовал моему примеру. Вдруг до моей спины дотронулось нечто твердое. Я медленно обернулся, заметив краем глаза, что Оделл от страха превратился в соляной столб.

Дозор состоял из двух индейцев с ружьями; увидев, что это мы, они чуть отошли, впрочем, их ружья все еще смотрели на нас.

– Что вам нужно, белый? – спросил один из них на ломаном английском.

– На Аткваначуке идет отряд белых, – ответил я на сасквеханнокском. – Человек, наверное, сто пятьдесят-двести. Я пришел вас предупредить. Вас и бледнолицых, которые с вами.

– Тогда отдайте нам свое оружие, и идите в деревню.

Я перевел команду Оделлу, тот по моему примеру снял с плеча ружье и передал индейцу. Я хотел было вытащить нож, но индеец лишь махнул рукой и показал на деревню. У входа через частокол нас поджидали другие, которые отвели нас в хижину, где как раз совещались вождь племени, его помощники, и несколько белых.

Когда я доложил им об опасности – по английски, один из пятнистых посмотрел на двоих других и что-то пробурчал по своему, после чего самый представительный из всех взглянул на меня и спросил:

– Как скоро они могут здесь быть?