Между львом и лилией

Я прокричал нечто подобное своим людям и тоже побежал вперёд, к врагу. И, к моей радости, смешанной с изумлением, мои подчинённые побежали за мной! Конечно, мы не встретили их в штыки и не пошли линия на линию, а рассредоточились в лесу на индейский манер. Вот молодой оттава Нанабуш, названный в честь великого героя племени моей матери, выскочил из-за деревьев и топором размозжил голову английскому офицеру. Другие стреляли из-за деревьев из своих допотопных ружей – других не было – всё время меняя позицию. Англичане то и дело отвечали залпами, вот только, как правило, там, куда они стреляли после того, как наконец догорал фитиль их мушкетов, давно уже никого не было.

Некоторые англичане – судя по форме, из колонистов – пытались отвечать тем же – стрелять из-за деревьев, но кто-то в расшитой золотом красной форме бежал туда и гнал их вперёд. Ретивого офицера достаточно быстро застрелили, но смерть его привела к тому, что англичане сначала смешались, не зная, что и делать, а затем побежали – прямо в руки людей капитана Дюма, либо к русским, каким-то поистине магическим способом убивавших "омаров", как наши прозвали англичан за цвет их мундиров.

Вскоре всё было кончено. Вся теснина была усеяна красными трупами, а ещё больше сдалось в плен. Тем временем, из крепости начали выползать регулярные войска, чтоб им было пусто. Мы перепоручили им охрану пленных и пошли дальше по просеке, где наткнулись на вражеский обоз. Тот сдался после двух-трёх выстрелов.

Да, победа была разгромной, и наших погибло мало. Но смерть Гиацинта перечеркнула для меня всё хорошее. Ну что ж, мой друг, пусть тебе будет хорошо в раю – ведь сказано, что нет большей любви, чем отдать свою жизнь за други своя. Так что я был уверен, что де Божё в раю. А если правда то, что говорят соплеменники моей матушки, он сейчас в доме Гитчи-Маниту, Великого духа. Ведь, увидев, что Гиацинт погиб, мои люди сразу же посмертно произвели его в вожди оттава, сказав, что "теперь он один из нас".

После похорон, ко мне подошёл русский майор Ас[101] и сказал по-английски:

– Мсье де Ланглад, я бы хотел, чтобы вы были моим другом. Моим и моих ребят. Приходите к нам, мы помянем Гиацинта так, как это делают русские.

* * *

16 июля 1755 года. К востоку от форта Дюкень, на "дороге Брэддока".

Капитан Роберт Орм, в недавнем прошлом – адъютант генерал-майора Эдварда Брэддока.

За спиной, французы обустраивали свой форт, названный ими Милль-Па, Тысяча шагов. Он расположился в месте, где просека проходила по узкому склону между двумя горами вдоль реки Джуниаты, в трёх милях от места, где река образует петлю, после чего начинает течь на северо-восток. Место было выбрано, по мнению самого Орма, идеально – обойти форт будет сложно, а на колёсном ходе – достаточно далеко на юге или севере от укрепления.

Орм пожалел, что с таким трудом проложенная дорога сгодилась не старой доброй Англии, а её заклятому врагу, именующему себя Францией. Хотя каждый англичанин знает, что законный король Франции – Его величество Георг III, король Великобритании, а их Луи – не более, чем наследственный узурпатор.

Впереди было несколько дней пути по диким местам, ещё недавно заселённым дикарями-сасквеханноками, а теперь готовые к принятию белых поселенцев. А у Монокаси дорога резко поворачивала на юг, и через три-четыре дня Орм уже будет у своих с письмом, переданным ему французским губернатором де Миннвиллем. Про содержание письма он ничего не знал, но догадывался, что французы потребуют мирного соглашения с демаркацией границы где по восточным отрогам Аппалач, где, наверное, даже по Джуниате, и только после этого согласятся отпустить военнопленных. Они и не торопятся – именно пленные строят новые укрепления, в том числе и этот проклятый пограничный форт.

Перед мысленным взором Орма прошла недавняя экспедиция, которую иначе как позором не назовёшь. Свыше четырёх тысяч человек – военные и лесорубы, колониальная милиция и грозная регулярная пехота из метрополии, а ещё артиллерия и сапёры. На бумаге с ними никто не мог сравняться. И, когда они переходили вброд через Мононгахелу – артиллерию пока оставили на том берегу, пока артиллеристы построят для неё плоты… И вперёд, только вперёд, к гнезду французов – незаконно построенному форту Дюкень!

Но до форта они так и не дошли. Тропа вела сквозь узкую расщелину, и несколько сот французов выставили там то, что Орм воспринимал лишь как свидетельство нищеты – практически все, кто там стоял, были индейцами. При приближении англичан многие из них побежали, и Орм подумал, что победа уже у них в руках. Насмерть стояли лишь индейцы неизвестного Орму племени, но что такое две-три сотни индейцев против такой силы, как наша!