Между Мирами

Наши знакомые стояли возле Третьих Врат. За Вратами простирался Мир Снов. Врата работали в режиме ожидания, и мерцающая плёнка не скрывала очертаний волшебного края. Там всё было красиво, и карамельно-прянично. Белые Башни пронзали васильковые небеса, леса походили на подстриженные парки.

А за Дымными Горами простирались Владения Кошмаров - Красные пустыни, Хищные Болота, Жадные Леса.

-- Рада нашей встрече, -- улыбнулась Самайя. -- Мы знали, что вы вернётесь.

У меня перехватило дыхание от её красоты.

В своём варварском костюме она выглядела как царица... Нет, как богиня. Богиня?!

Мои глаза расширились.

Жрица кандомбле?! Как бы не так! Барон Самеди умолчал... о главном. О, я не сомневаюсь - она и впрямь почитает Радужного Змея. Как старого, закадычного приятеля - ещё с сотворения мира. А порой - впрямь обитает в Коста-Рике.

Что для бессмертной несколько десятилетий?

Я облизнул губы.

-- "Чинв". Это имя обозначает - "она и есть бог", не так ли?

Девушка смотрела на меня древними глазами, в которых плескалась тьма и сияли звёзды.

-- Йемойя, -- тихо сказал я.

Йемайя, Йеманжа. Величайшая богиня Африки и африканских переселенцев. Покровительница народа йоруба, чьи верования легли в основу вуду. Агва Гаити, Ла Балианне Нового Орлеана. Леди Регле и Мэри Звезда Моря. Бразильская Леди Непорочного Зачатия. Она полна любви и нежности, как и положено матери всего сущего, но может быть строгой Йемайей Ачаббой, наказывающей нерадивых детей.

И я медленно преклоняю колени и говорю:

-- Одойя! [71]

Против неё бессильны аргусы и синигами. Лишь Цербер и Барон Суббота могли бы поспорить с ней.

-- Почему вы солгали мне? -- говорю я почти беззвучно.

-- Я не лгала, -- ласково говорит она. -- Мы не крали Хотея. Никто не может пойти против воли Бога. Он сам этого хотел.

-- Но почему?! -- удивляюсь я.

Йемайя делает жест, и одна из девушек достаёт из цилиндра... статуэтку негритянки. Пластмассовую, совсем простую. Изящная дева, несущая на плече кувшин с узким горлом. Её тело - тонкое, словно тростинка на берегах Нила.

-- Он хотел быть с ней.

Йемайя ставит статуэтку себе на ладонь, и та... отвешивает мне поклон.

-- Айо, почтенный Алекс, Хранитель Врат, -- музыкально говорит она.

-- Я купила её в магазинчике за несколько сентаво. Но в её пластиковой груди бьёться подлинное сердце Юга.

Я был очарован крохотной чёрной леди. Но работа есть работа. Я немного поколебался, и пересохшими губами сказал:

-- Аой, прекрасная юная леди. Я... хотел бы поговорить с Хотеем. Если это возможно.

Богиня мне улыбнулась. Её зубы сверкнули, как жемчужины.

-- Да, конечно.

И следующим из цилиндра показался.... Божок. Тот пузатый монах из слоновой кости. Йемойя поставила его рядом с первой статуэткой. Никакого почтения к нему я не испытывал. Заметив это, бедняга попятился.

-- Чёрт возьми, как вы могли сбежать?! -- возмутился я. -- Никого не предупредив?! Нам чуть головы из-за вас не оторвали!

Беззаботный бог-рыбак казался пристыженным. Он жалобно посмотрел на меня.

-- Мои братья могут быть очень неприятными... -- пробормотал он. -- Собственно, поэтому я им и не сказал... Они бы не приняли Нтомби.

Нтомби - "леди". Красивое имя.

-- Да, но зачем было бежать?! У вас было всё. Почёт, уважение, подарки. Всего-то требовалось за себя постоять!

Толстяк вздохнул.

-- Да, но от этого так устаёшь. Тяжела судьба кумира. Век за веком я должен служить символом почитания. А мне лишь хочется стоять на пыльной полке старого магазина - рядом с моей Нтомби.

-- Оставьте его со мной, -- взмолилась статуэтка, прижав руки к груди. -- Я родом из Мгембе, у нас на одну девушку - двенадцать мужей. Но мне хватит и одного! Лишь бы он был любимый.

-- Какая романтика, -- буркнула Джули у меня за спиной.

Им удалось тронуть моё сердце.

-- Ладно, -- сказал я. -- Мы откроем Врата. Но о вашей судьбе честно поведаем Семерым.

-- Ох, и достанется мне, -- зажмурился Хотей-осё. -- Охохох.

-- Ну, не переживай, мой милый Нкембилим [72], -- шепнула ему Нтомби.

И прижала костяную голову к своей пластиковой груди.

-- Рядом с тобой, я всегда сильный, моя Нкозазана, Нетелефон [73], -- прошептал он.

А Йемойя улыбнулась и продекламировала строчки из Киплинга:

Встань! Подобная жена

Встретится нечасто -

Южной Африке салют,

Нашей Африке салют,

Нашей собственной салют

Африке - и баста!

Много страсти сберегла

Для энтузиаста,

Ибо Африкой была,

Южной Африкой была,

Нашей Африкой была,

Африкой - и баста!

Я почтительно склонил голову перед Матерью Моря.

-- Вы простите мне мою дерзость и недоверие?

Царственная богиня положила свою маленькую ладошку на мой лоб.

-- Ты ни в чём не повинен, человек Запада. Ты лишь выполнял свою работу.

А затем она весело мне подмигнула.

-- К тому же, ты ведь помнишь моё третье имя?

Эбел - "доброта, милосердие", припомнил я. И склонил голову в поклоне ещё раз.

-- Идём, Джули. Здесь мы больше не нужны.

В последний момент я обернулся.

-- Э, -- смущённо спросил я. -- Это ведь не ваши настоящие имена, не так ли? Не мог бы я узнать, как вас действительно зовут?

Йемойя улыбнулась.