Между молотом и наковальней

Хозяйка была на месте. Над крышей пацхи курился сиреневый дымок, по двору бегали куры, а под летним навесом разноцветной гирляндой покачивались вязанки перца. Наперекор войне и лихолетью крестьянская жизнь брала свое. На шум машин из пацхи выглянула еще крепкая для своих лет женщина. Прикрывая ладонью глаза от слепящего солнца, она разглядывала гостей. Узнав среди них сына, стряхнула с подола зерна кукурузы в таз и поспешила навстречу. Кавказ впервые так близко видел ее — мать великого сына Абхазии — Владислава Ардзинбы. В глаза бросалось сходство — оно проявлялось в быстрых и энергичных движениях, в прямом взгляде открытых глаз, в которых читались природный ум и твердая воля.

Мать шла навстречу сыну и в эти мгновения видела только его. Они встретились и обнялись. Ее крепкие, иссушенные тяжким крестьянским трудом руки нежно гладили по седым вискам, непокорной пряди и запавшим от усталости щекам Владислава Ардзинбу. И он, который, казалось, не знал ни слабости, ни сомнений, стойко переносивший удары жестокой военной судьбы, сохранявший ледяное спокойствие перед лицом смертельной опасности, под ласковыми и трепетными руками матери стал человеком из плоти и крови.

В эти мгновения Владислав Ардзинба был просто любящим сыном. И в этой любви тогда и потом, до смерти матери, он черпал свою силу.

Глава 8

К вечеру 27 сентября Сухум был полностью освобожден от регулярных грузинских армейских частей, боевиков из отрядов «Мхедриони» и украинских националистов. Последними пали железнодорожный вокзал и комплекс зданий бывшего Совмина республики. Объятые пламенем, они, подобно двум гигантским свечам, освещали погружающиеся в вечерний полумрак улицы города. Но ни густые клубы дыма, длинными языками сползавшие вниз к морю, ни спорадические перестрелки, вспыхивавшие то в одном, то в другом месте, со скрывавшимися в развалинах разрозненными группами гвардейцев уже не пугали и не могли остановить сухумчан.

Город, выглядевший еще совсем недавно мертвым, ожил и медленно, как тяжелобольной, приходил в себя. Тысячи полуоглохших и полуослепших за неделю непрерывных артобстрелов и бомбежек горожан спешили выбраться на свет из темных подвалов, погребов и укрытий, чтобы встретить своих освободителей. Для одних эти встречи несли радость, а для других обернулись горечью невосполнимых утрат, но безжалостная война не давала времени на передышку ни тем ни другим. Враг еще был силен и мог нанести ответный удар, поэтому командиры не позволяли ни себе, ни своим подчиненным расслабиться и готовились к новым, как они думали, затяжным боям.

К 28 сентября значительная часть западной Абхазии все еще находилась под контролем оккупантов. Раскатистое эхо артиллерийской канонады и мощные взрывы авиационных бомб, доносившиеся из-за реки Кодор, были хорошо слышны в Сухуме. Это бойцы Восточного фронта под командованием Мераба Кишмарии за неделю непрерывных и небывалых по ожесточенности боев сокрушили у города Очамчыра многоэшелонированную оборону противника, на его плечах прорвались к стратегически важной дороге Сухум — Зугдиди и взяли ее под свой контроль.

Тбилиси охватила паника. И было отчего. В Абхазии грузинские войска терпели одно за другим поражения, а в Мингрелии накануне, 24 сентября, в городе Сенаки неожиданно объявился свергнутый Эдуардом Шеварднадзе в начале 1992 года президент Грузии Звиад Гамсахурдия. Он и его сторонники жаждали реванша и развили бурную деятельность. И без того истерзанная за полтора года «освободительными» походами войск Госсовета и мародерами из отрядов «Мхедриони», Мингрелия после двух его митингов в Зугдиди и Цаленджихе вспыхнула, будто спичка, грозя, как и Абхазия, выйти из повиновения «Малой империи».

В результате этого к 28 сентября более чем 20-тысячная военная группировка грузинских войск в Абхазии оказалась в западне, которая вот-вот могла захлопнуться. Ее командование слало в Тбилиси панические радиограммы, и тогда Госсовет собрал и направил на помощь последние резервы, — кабинеты в армейских штабах и камеры в тюрьмах опустели. Гвардейцы, уголовники и наемники из числа украинских националистов предпринимали одну за другой атаки на позиции ополченцев под Очамчырой, чтобы расчистить путь для нового наступления на Сухум.

В сражение были брошены штурмовая авиация и вся имевшаяся у грузинского военного командования бронетехника. Бои на Восточном фронте шли буквально за каждый метр дороги, которая в те решающие для судьбы Абхазии сентябрьские дни стала поистине дорогой смерти. Значительно уступая в численности и вооружении, ополченцы несли чудовищные потери, но не отступили и продолжали отчаянно сражаться, чтобы отсечь бронированные клещи грузинских войск, тянувшиеся к освобожденной столице Абхазии.