Между нами

Помимо генерального секретаря Дэвида Тейлора моей опорой выступает мой советник Ульям Гайяр, чьи дипломатические таланты, богатый опыт работы в Европейской комиссии и Организации объединенных наций мне часто пригождаются. Мы решаем для начала посетить Мадрид и Милан, чтобы провести переговоры и изложить наши аргументы. С такими высокопоставленными персонами, как Рамон Кальдерон (президент «Реала») и Адриано Галлиани (представитель Сильвио Берлускони в Милане), встречи всегда проходят в хорошем настроении, несмотря на колоссальные ставки и наши принципиальные разногласия. Немного юмора, чтобы разрядить атмосферу, ― и мы готовы начать обсуждать серьезные вещи. Забавно, а ведь «Реал Мадрид» и «Милан» одно время внимательно за мной следили. «Реал Мадрид» рассматривал меня на пост тренера в 1992 году, а «Милан» ― в 1986 году, когда клуб выкупил Сильвио Берлускони. Il Cavaliere[42] тогда сделал мне отличное предложение и даже готов был помочь с переходом в телегруппу Fininvest, в частности, пригласив на новый канал La 5, который стал резко популярным во Франции в том году.

С этими двумя великими лидерами я говорю на языке сердца. Никаких длинных речей или теорий. Я просто сообщаю им как факт, что их организация угрожает самой сути футбола и что это не только мое мнение ― я говорю от имени 200 европейских клубов, которые даже не приглашены за роскошный стол в G-14. Трудные переговоры, в ходе которых мне постоянно приходится идти на уступки. Мне нужно сделать шаг вперед в отношении выплат клубам, у которых в отборе больше всего игроков сборных. Я всегда находил это очень любопытным. Из-за большого выбора игроков, которым пользуются сборные, один игрок, приглашенный в сборную, автоматически видит рост своей рыночной стоимости и действительно приносит пользу клубу!

Факт остается фактом: наше стремление к диалогу и обмену идеями приносит свои плоды. Через несколько недель после нашей первой встречи президент «Реал Мадрида» Рамон Кальдерон делает весьма красноречивое заявление: «Постепенное и позитивное развитие отношений между УЕФА и клубами, которые его составляют ― особенно это заметно после того, как Мишель Платини стал президентом, ― заставляет пересмотреть полезность и необходимость поддерживать параллельную организацию, подобную G-14. Если это положение сохранится, а мы уверены, что так и будет, и если переговоры принесут соответствующие результаты, существование такой организации, как G-14, больше не будет казаться нам необходимым, и мы будем рады внести активный вклад в создание настоящей европейской ассоциации клубов, независимой, но признанной УЕФА».

Мы не могли и мечтать о такой поддержке. Его коллега из Барселоны, Жоан Лапорта, который говорит от имени всех клубов G-14, последовал его примеру 15 января 2008 года в Цюрихе: «Поздравляю президента УЕФА с тем, что он внес изменения, которые и намеревался внести после вступления в должность. Это победа для всех и каждого». В тот день в штаб-квартире ФИФА представители G-14 подписывают письмо о намерениях, знаменующее начало новых отношений с УЕФА и ФИФА. Этот документ спустя шесть дней привел к роспуску G-14 и отзыву жалоб, поданных против международных органов через суды. Менее чем через год после моего вступления в должность G-14 исчезает. Зепп Блаттер благодарит меня за работу, проделанную в УЕФА. По иронии судьбы, положив конец существованию G-14, Европа спасла и соревнование, которое является смыслом деятельности ФИФА, ― Чемпионат мира.

На смену G-14 создается другое объединение, которое признает УЕФА. ECA (Ассоциация европейских клубов), во главе с легендарным немецким игроком Карлом-Хайнцем Румменигге, объединяет более 200 клубов от 53 европейских федераций. Она присоединяется к Стратегическому совету УЕФА (CSFP), который, таким образом, объединяет всех членов футбольной семьи: клубы, игроков и лиги. Мы с Карлом-Хайнцем хорошо знаем друг друга. Мы были противниками на поле, и это был как раз Калле[43], который помог Германии набрать очки во время продолжения легендарного полуфинала в Севилье-82. Наши дороги также сошлись в Италии, когда он носил форму «Интера», а я ― «Ювентуса». С тех пор мы глубоко уважаем друг друга и говорим между собой прямо и откровенно.

Таким образом, УЕФА в своем стремлении к диалогу, сближению и объединению позволяет футболу «выйти победителем». Ведь это немыслимо ― игроки даже не могли носить цвета своей страны! Сколько великих судеб пали бы жертвой этой установки? Как много детей мы бы сделали несчастными? Страшно даже подумать об этом.