Между нами горы

Во второй раз это произошло, когда я навестил тебя на работе. После занятий ты работала добровольцем в детской больнице, раздавала конфеты замученным лысым детям среди кислородных баллонов, инвалидных колясок, грязных простыней, среди вони и шума. Когда я тебя отыскал, ты была в резиновых перчатках, держала судно и шутила с девочкой, только что с него вставшей. Ты не переставала улыбаться, она тоже.

Я видел во всех палатах только болезнь и беду, а тебе открывалась надежда, даже там, где ее быть не могло.

Оглядевшись, я нашел тебя, и ты стала моим лучшим другом. Ты научила меня улыбаться, оживила мое сердце. Миля за милей ты вгрызалась в карьер по имени Бен, разглаживала шрамы, разбирала завалы, в которых гибла моя душа. Ты первой сложила меня из кусочков. Когда пришло время любить, ты научила меня ползать, ходить, бегать, а потом на пляже, под луной, борясь со встречным ветром, во время пятимильной пробежки, обернулась ко мне, оборвала путы, связывавшие мои крылья, и научила меня летать. Я перестал чуять под собой землю.

Глядя на заснеженный пейзаж и видя, как передо мной громоздится невозможное, я вспоминаю.

Я вижу то, что есть. Ты видишь то, что может быть.

Мне надо внутрь. Холодает. Не хватает тебя.

Дважды за ночь я обкладывал ногу Эшли снегом. Она не просыпалась, только громко стонала и разговаривала во сне. Я уже несколько часов бодрствовал, когда она проснулась и вскрикнула, как от боли. Ее глаза едва приоткрывались.

– Как самочувствие?

– Как после аварии с участием грузовика, – хрипло ответила и повернулась на бок. На несколько минут ее скрутили рвотные спазмы. Ее рвало желчью – больше в желудке ничего не было. Наконец она легла, пытаясь отдышаться. Было видно, как ей больно.

Я вытер ей рот и дал попить, придерживая за нее кружку.

– Вы должны принять адвил. Только сомневаюсь, что ваш желудок этому обрадуется.

Она кивнула, не разжимая век. Я подбросил в костер хвороста и включил горелку. От запаха кофе она открыла глаза. Она была измучена, энергия иссякла.

– Давно вы не спите?

– Часа два. Я пытался оглядеться. Как мне ни нравится наша пещера, надо отсюда выбираться. Здесь нас никто не найдет. Сигнальный огонь и то не разжечь.

Она увидела причудливые предметы слева от меня и спросила:

– Ваша работа?

Я снял с задней стороны кресел обивку, вынул пружины, при помощи инструмента Гровера раскрутил проволоку и разогнул станины. В результате получилось нечто, отдаленно напоминавшее снегоступы. В длину они были больше, чем в ширину, передняя часть оказалась шире задней. Я обтянул рамы проволокой из кресел и закрепил ее леской. Получилось довольно прочно. Я приподнял свои изделия.

– Это снегоступы.

– Как скажете.

– По утрам, проводя плановые операции, и по вечерам, встречая «Скорую» или вертолет, я регулярно решаю задачи гораздо сложнее этой.

– Хвастаетесь?

– Нет, просто объясняю, что моя работа – хорошая подготовка к необычному и неожиданному.

Я дал ей один снегоступ, она покрутила его в руках и отдала мне.

– Мне больно даже думать о том, чтобы пошевелиться, но я готова попытаться. Будет полезно сменить обстановку.

Я налил ей кофе.

– Только осторожно. В нашем распоряжении еще два дня.

– Вы же никого не ждете? Серьезно?

– Нет, никого.

Она кивнула и задышала полной грудью.

– Я покину вас на пару часов. Проведу рекогносцировку.

Я достал ракетницу из пластмассовой коробки, где Гровер держал свои принадлежности для рыбалки, зарядил ее и отдал Эшли.