Между нами горы

— Какого черта ты пришел? — Дана хмуро посмотрела на Флинна, потом наклонилась и, причмокнув губами, потрепала лохматые уши Мо. — Мэлори тебя выставила? Бедняжка! — Она выпрямилась, глянула на брата, и сочувственный тон сменился ледяным. — Ночевать ты здесь не будешь.

— Я и не собираюсь.

— Тогда что у тебя в сумке?

— Вещи. — Флинн протиснулся в квартиру мимо собаки и сестры. — Слышал, вчера вечером у тебя были неприятности.

— Кое-что действительно произошло, но у меня нет настроения рассказывать. Уже одиннадцатый час. Я работаю, а потом лягу спать.

«С полной иллюминацией, — уточнила про себя Дана. — Как вчера».

— Отлично. Вот его вещи.

— Чьи?

— Мо. Утром я притащу большой пакет собачьей еды, а на завтрак ему здесь хватит.

— О чем ты, черт возьми, говоришь? — Дана заглянула в сумку, которую Флинн сунул ей в руки, и увидела изжеванный теннисный мяч, потрепанную веревку и коробку собачьих галет поверх пятифунтового пакета с сухим кормом.

— Что это?

— Его вещи, — бодро повторил Флинн и улыбнулся, когда пес подпрыгнул и поставил лапы ему на плечи. — Мо временно поживет с тобой. Мне пора идти. Спокойной ночи!

— Эй! Подожди! — Дана бросила сумку на стул, обогнала брата и преградила ему путь. — Ты не выйдешь в эту дверь без собаки.

Улыбка Флинна была немного насмешливой и абсолютно невинной.

— Ты только что сказала, что я не буду здесь ночевать.

— Не будешь. И он тоже.

— Послушай, ты его обижаешь! — Флинн участливо посмотрел на Мо, который пытался просунуть нос в сумку. — Не волнуйся, приятель. Она пошутила.

— Не морочь мне голову!

— Собаки все понимают. Наука не дает точного объяснения, как это происходит, но уже и не оспаривает. — Флинн потрепал Дану по щеке, хотя знал, что рискует. — В любом случае Мо поживет у тебя пару недель. Ему отведена роль сторожевого пса.

— Сторожевого пса? — Дана заметила, что Мо принялся жевать край сумки. — Ты меня точно разыгрываешь.

Вероятно, коричневая кожа пришлась псу не по вкусу, и он принялся вынюхивать крошки на полу. Флинн прошел в комнату, сел и вытянул ноги.

— Ладно, раз ты не доверяешь Мо, тогда я останусь и сам буду сторожевым псом. Кто будет спать на кровати? Давай бросим монету.

— На моей кровати буду спать только я, а тебе я доверяю еще меньше, чем этому большому болвану, который гоняется за своим хвостом. Мо! Прекрати немедленно, пока ты не разгромил мне всю квартиру.

Когда Мо в тщетной попытке поймать свой хвост натолкнулся на стол и на голову ему свалилась стопка книг, Дана пришла в ужас. Пес, испуганно залаяв, бросился искать защиты у хозяина.

— Уходи, Флинн! И забирай с собой свою глупую собаку!

Брат стал располагаться поудобнее. Он положил ноги на спину Мо — получилась отличная скамеечка.

— Мы можем рассмотреть варианты, — сказал Флинн.

Через двадцать минут Дана вошла на кухню и замерла на пороге, удивленно присвистнув. Содержимое мусорного ведра было разбросано по всему полу, а сверху лежал Мо и с наслаждением жевал бумажные полотенца.

— Как ему это удалось? Как он сумел меня уговорить? — удивилась Дана, признавая неоспоримые журналистские достоинства Флинна Хэннесси. Но не человеческие!

Дана села на корточки и приблизила лицо к морде пса.

Мо отвел взгляд, стараясь не смотреть на нее. Дана была готова поклясться, что, если бы собаки умели насвистывать, она услышала бы трель с вариациями «я не сделал ничего такого уж страшного».

— Ну ладно, поросенок. Давай договариваться о правилах поведения в доме.

В ответ Мо облизал ее лицо и шлепнулся на спину, подставляя брюхо.

Проснувшись, Дана обнаружила две очевидные вещи: солнце светит ей прямо в лицо и ноги у нее парализованы. Солнце объяснить легко. Она опять забыла задернуть занавески. А ноги вовсе не парализованы, поняла девушка, подавив панику. Просто придавлены тушей Мо.

— Нет, так не годится! — Дана села и с силой толкнула пса. — Тебе же говорили: собакам в кровать нельзя! Кажется, я ясно выразилась.

Мо застонал, совсем как человек, и Дана невольно улыбнулась. Потом пес открыл один глаз, и в этом глазу вспыхнула безумная радость.

— Нет!

Но было уже поздно. Одним движением Мо опрокинул ее навзничь, придавив не только ноги, но и все тело. Громадные лапы прошлись по животу и груди. Язык принялся облизывать лицо. Проявление неистовой собачьей любви было бы очевидно любому, кто увидел бы сию картину.

— Перестань! Лежать! О господи! — Дана истерически смеялась, борясь с собакой, пока Мо не спрыгнул с кровати и не выскочил из комнаты.

— Уф… — Она пригладила волосы.

Конечно, она привыкла просыпаться совсем не так. Впрочем, это больше не повторится — еще один такой приступ любви она не перенесет.

Теперь ей нужен кофе. Немедленно.

Не успела Дана отбросить одеяло, как Мо вернулся.

— Нет! Не смей! Не клади этот ужасный, отвратительный мяч на постель!