Между нами горы

«Что ты здесь делаешь?»

Ты указала на круг на стене.

«Мне нравится синий оттенок. Что скажешь?»

Стена была обклеена яркими полосатыми обоями. Это ты их выбрала, когда мы годом раньше оформляли мой кабинет. Я провел ладонью по стене.

«Что и раньше: хорошо!»

Но ты пребывала в другом мире. Ты уже занялась другим сектором круга.

«Этот оттенок тоже годится».

Я почесал в затылке.

«Он нравится тебе больше, чем обои по 67 долларов за ярд, которые мы выбрали в прошлом году?»

Ты взяла с моего стола каталог и открыла его на заложенной странице.

«И этот оттенок древесины мне тоже по вкусу. Он такой строгий, но не слишком темный. На таком фоне хорошо самосовершенствоваться».

Я осмотрел свой кабинет – щегольской, модный, современный. Мы потратили на эту обстановку 6 тысяч долларов в «Сан-Марко». Я не мог не подумать о деньгах, которые можно было бы выручить, если предложить все это на интернет-аукционе. Но я промолчал.

Потом ты достала большую папку, вроде тех, с чертежами, которые таскают с собой дизайнеры, открыла ее на столе и стала показывать мне фотографии экспонатов из галереи «Стелларс», постукивая по ним ногтем.

«Например, вот это. Напоминает Норманна Роквелла. А вот здесь несколько вариантов от Форда Райли и даже один от Кампея. – Ты покачала головой. – Конечно, они такие разные, но мне нравятся все. – Ты покусала свой ноготь. – Не знаю только, хватит ли у нас для всего этого места».

«Милая?..»

Ты посмотрела на меня, приподняв брови. Судя по выражению твоего лица, происходящее было для тебя вполне осмысленным делом.

Допустим, я устал, проведя 12 часов на ногах. Четыре операции, одна из которых чуть не закончилась бедой.

«О чем ты вообще говоришь?»

И ты ответила уверенным тоном:

«О детской».

Это слово медленно поплыло по кабинету, отражаясь от стен. «Деттттсссскккаяяяяяя». Помнится, я подумал: «Прямо как в «Питере Пэне»…»

«Бен? – Ты похлопала меня по плечу. – Дорогой, ты меня слушаешь?»

Наверное, я выглядел болван болваном, потому что ты взяла меня за руку, приподняла блузку и прижала мою ладонь к своему животу.

«Детская».

Если в тот, другой раз, в шторм, ты повернула вспять волны, подняла меня на поверхность, наполнила мои легкие воздухом, то теперь, навалившись на мой стол среди разноцветных проспектов, прижав к своему животу мою ладонь и заставив почувствовать, как под ней порхают бабочки, ты лишила меня воздуха.

Глава 30