Между нами горы

По полям карты резвились человечки на сноубордах, мальчики на лыжах, девочки на лошадках, отец и сын охотились на лося, парочки гоняли на снегоходах, туристы с рюкзаками и ледорубами лезли на гору. Здесь были представлены все виды отдыха на открытом воздухе в подобной местности. Наверху, с запада на восток, пролегала федеральная автострада № 80, связывавшая Эванстон и Рок-Спрингс. Из Рок-Спрингс тянулось на юг, к городку Вернал, шоссе № 191. Из Вернала на запад вело шоссе № 40, пролегавшее по нижнему краю карты и связывавшее несколько городков, а потом сворачивавшее наверх, на северо-запад, и пересекавшееся с шоссе № 150, ведущим на север, к Эванстону.

В центре этой рельефной картинки, внутрь заказника «Эшли», кто-то всадил кнопку, поставил крестик и приписал черной тушью «Мы здесь». Я снял карту со стены и возвратился вместе с Наполеоном в главный дом, к огню.

Уже перед домом Наполеон кого-то заметил на снегу и устроил погоню. Я так и не увидел, за кем он гонится, а он исчез, прежде чем я успел запретить ему отходить от меня, пропал за деревьями с лаем, поднимая фонтаны снега.

Эшли еще не просыпалась. Я свалил на пол свою добычу, пододвинул стул поближе к камину и выглянул за дверь, но Наполеон все еще гавкал где-то в отдалении. Я решил, что не следует слишком за него беспокоиться. Из нас троих он лучше всего мог о себе позаботиться. В каком-то смысле мы лишали его свободы.

Я вернулся на кухню и развел огонь в одной из чугунных печей. Раковина, отлитая то ли из нержавейки, то ли из цинка, стояла на подпорках толщиной в мою руку. Чаша у нее была глубокая и таких размеров, что в ней можно было усесться вдвоем. А сверху на нее можно было бы взгромоздить целый дом.

Я вымыл раковину и заполнил ее горячей, чуть ли не обжигающей водой. Когда я в нее залез, пар поднялся к самому потолку. Это был один из самых восхитительных моментов за последние недели.

Я вымылся, дважды отскреб себя с мылом всего с ног до головы. Когда я вылез и вытерся, нельзя было не заметить, что теперь от меня исходит совсем другой запах. Я подбросил в камин дров, раскалив его почти добела, постирал наши вещи и повесил их сушиться. Наконец вернулся с двумя кружками чая к Эшли, она как раз начала просыпаться. Я опустился перед ней на колени, помог сесть. Она начала пить, держа кружку двумя руками.

После третьего глотка она понюхала воздух.

– Вы стали лучше пахнуть.

– Я нашел мыло.

– Вы вымылись?

– Дважды.

Она поставила кружку и протянула руки.

– Я тоже хочу.

– Только учтите, от горячей воды у вас еще сильнее распухнет нога. Когда вы закончите, мы снова обложим ногу льдом. Согласны?

– Конечно!

Я помог ей дохромать до раковины. Покосившись на свои ноги, она удрученно покачала головой.

– А бритву вы случайно не нашли? Хотя бы ржавую…

Я помог ей залезть на край раковины и опустил в воду, которая дошла ей до плеч. Она медленно согнула левое колено, закинула ногу на рабочий стол раковины, откинула голову на сушилку для посуды, закрыла глаза и вытянула руку, требуя жестом кружку.

Я принес ей чай и услышал:

– Скоро я буду так же чудесно пахнуть.

Удивительно, как благотворно ванна влияет на настроение!

Я отошел. Подходя к камину, я оглянулся и крикнул:

– Вы не поверите, как называется лес, в котором мы находимся!

– Не томите!

– «Национальный лесной заказник «Эшли».

Выходя из дома, я слышал ее смех.

Глава 33

Эшли принимает ванну. Я стою на свежем воздухе. Ветер крепчает. Не знаю, спаслись ли мы или просто оттягиваем неизбежное.

Твоей беременности четыре с половиной месяца. Ты лежишь на столе, медсестра выдавливает тебе на живот гель (ты предпочитаешь называть это так) и начинает елозить по нему щупом.

Я подал медсестре конвертик и сказал: «Пожалуйста, не говорите нам сейчас результат. Мы сегодня ужинаем в ресторане. Просто напишите, мальчик или девочка, и спрячьте записку в конверт. Мы откроем его за ужином».

Она кивнула и стала показывать нам головку, ножки, даже ладошку. Волшебное зрелище! Я видел все это десятки раз, но впервые это произвело на меня такое впечатление.

Потом она захохотала.