Между нами лёд (СИ)

необходимо было добавить эти типично женские загоны о лишнем весе.

— Не говори ерунды, — попытался сдержать себя в руках он. — Во-первых, я назвал тебя Плюшей, а не плюшкой.

— Да? — Таня, заметно осмелев в общении с именитым партнером, бросила на него укоризненный взгляд. — Может, мне ещё и спасибо тебе нужно за это сказать?

— Да. Плюша и плюшка — кардинально разные вещи. Стыдно не знать, — Громов едва заметно ухмыльнулся, замечая, как Алексеева обиженно надувает губы.

— Ничего-ничего, Евгений Алексеевич, — зловеще произнесла Таня, когда он придержал ей дверь в столовую, — я тоже придумаю тебе прозвище.

Пока партнеры стояли в очереди, Татьяна оставила Евгения на несколько секунд и

подошла ко всем, кто стоял перед ними. Громова это дико раздражало. Такие

проявления нарочитой вежливости ему не нравились. Лучше бы Таня сейчас думала о

короткой программе, а не о том, как у кого дела.

— Ксюша пригласила нас сесть к ней, — с широкой и, черт возьми, красивой, по мнению Евгения, улыбкой, произнесла Алексеева, вернувшись к нему.

Остаток очереди партнеры не разговаривали друг с другом. Татьяна отошла от

линии раздачи первой и села за стол со своей подругой. Громову хотелось побыть

одному, подумать о предстоящем, но нет… На горизонте появился Дима. Этот

наглый, по мнению Громова, рыжий юноша быстрее него занял место рядом с его

партнершей. И такое проявление интереса к Тане начинало напрягать.

«Да куда она тебе? Ты себя видел? Тебе в пару не то что женщину — табуретку жалко ставить — это будет ниже её достоинства!» — мысленно сокрушался Громов.

Он подошел к столу последним и сел напротив Татьяны. Она сразу зажалась, а вот

Ксения, наоборот, расцвела и улыбнулась Евгению максимально очаровательной

улыбкой и поинтересовалась как прошла их тренировка. Громову приходилось давать

ей максимально короткие ответы, надеясь, что Ксения поймет, как сильно голоден

Евгений, и оставит его в покое.

— Тебя не было на завтраке, — краем уха Громов услышал Дмитрия, который обратился к Тане. — У тебя всё в порядке?

На секунду Евгений оторвал взгляд от тарелки и увидел, что юноша чуть ли не прилип к партнёрше. Громов собрался что-то на это ответить вместо Татьяны, но ему на помощь неожиданно пришла… Ксюша.

— Вас обоих не было на завтраке, — лукаво улыбаясь, подметила она.

Губы Евгения растянулись в довольной улыбке. Он понимал, что Ксения осознанно

позволила себе отпустить такую фразу, и это обрадовало.

— Да, — поддержал Евгений, — мы с Таней вчера поздно легли.

Он увидел, с какой ненавистью на него посмотрел Дима, и самодовольно улыбнулся

ему в лицо, нарочито медленно жуя.

— Мы гуляли, — поспешила объясниться Алексеева, догадываясь, что их коллеги по льду поняли фразу Громова неправильно.

Дима расслабился и снова с улыбкой посмотрел на Татьяну. Громова начинал сильно

раздражать этот мальчишка с ещё детскими глазами и эмоциями, которые с такой

легкостью читались на его лице. Если бы Евгений захотел, Алексеева с кровати бы

не встала сегодня. И завтра. И ещё несколько дней. Шансов против Громова у него

мало, но он всё же понимал, что придется расставить все точки над i, дабы ничто

и никто не отвлекало его партнершу от подготовки к соревнованиям.

После обеда Громов договорился с Таней о том, во сколько они встретятся на

катке, и ушел в свой номер. Ему хотелось побыть одному. Он устал. Алексеева

выводила его из эмоционального равновесия.

Евгений закрыл за собой дверь и устало сел на постель. Он должен переодеться, принять душ, но у него совсем нет сил. Он достал из кармана спортивных брюк телефон и несколько секунд смотрел на него, понимая, что должен это сделать. Должен позвонить маме Алисы.

Евгений нашел номер Ирины Николаевны в контактах, и его большой палец завис в

нескольких миллиметрах от экрана. Он боялся с ней говорить. Он всё ещё

чувствовал себя виноватым. Перед глазами вновь всплывала одна из самых страшных

ночей в его жизни…

Половина первого ночи. Громов лежал в постели, но никак не мог заснуть. У него было странное, плохое предчувствие. Лежащий на тумбочке телефон начал вибрировать, и ему пришлось сесть, а затем ответить на звонок от незнакомого номера.

— Да, это я… Как? Когда? — он выдавал эти вопросы один за другим и получал ответы на все, но те будто проходили сквозь него. Он слышал только отрывки фраз. Он слышал имя Алисы.

Дверь. Подъезд. Лестница. Громов не помнил, как оделся, как закрыл квартиру, как пробежал все лестничные проемы.

Машина. Дорога. Стрелка спидометра на 180. Евгений не помнил, как доехал до больницы, как вбежал в реанимацию. Всё происходило так быстро, что мозг не успевал за телом. Громов будто спал и видел худший свой кошмар с тех пор, как потерял мать.

В мыслях судорожно пролетали воспоминания о том, как ему сообщили, что её нет. Он был уверен, что не сможет ещё раз пережить потерю близкого человека. Нет. Он мог пережить многое, но не это.

В голове лишь тугим эхом — будто внутри бетонной коробки — мысль: «Алиса, держись! Алиса, держись!».