Между нами лёд (СИ)

— Она мне не нравилась, — признался Громов, — она была ворчливой, ноющей и в свои пятнадцать напоминала маленькую старуху Шапокляк. Даже волосы были светлые. Я был старше на год и решил начать поухаживать за ней. Ну, знаешь, половое созревание… Объективно я не хотел ходить с ней за ручку, дарить ей цветы, но…

— Хотел переспать? — сощурила глаза Таня.

— Скорее всего, — слукавил Евгений, не отвечая прямым текстом, — но она предпочла Мельникова. И я злился не на неё, а на него. Маша мне не нравилась. Но ещё больше мне не нравился факт того, что она предпочла мне его! Она променяла меня, Таня, меня! И на кого?! На Мельникова!

— Так я тебе и поверила, — кивнула Таня, намереваясь отстраниться, но Женя схватил её за предплечья, а затем повалил на спину, навалившись сверху.

— Маша завязала со спортом в шестнадцать, — начал тараторить он. — На этой почве её растарабанило так сильно, что, боюсь, она до сих пор не закончила школу, так как не смогла выйти из дома. Можешь к ней не ревновать.

— А с чего ты вообще взял, что я ревную? — Таня дернула обнаженным плечом, а затем довольно улыбнулась, заметив, потяжелевший и несколько хищный взгляд Громова.

— С того, что я тебе явно небезразличен, — промурлыкал он, начиная покрывать нежными поцелуями её шею. Таня на мгновение прикрыла глаза, расслабляясь и тая от приятных ласк.

— Ты даже защищала меня на телевидении, — напомнил Громов, спускаясь горячими губами к её обнаженной груди и заставляя сделать шумный вдох. — Хотя я ведь такое чудовище!

— Чудовище, — сладко протянула Таня и запустила пальцы в его волосы, а затем зажмурилась, когда ощутила, как Евгений обхватил губами сосок.

— Сейчас я тебе покажу настоящее чудовище! — угрожающе прорычал он, приподнимаясь и впиваясь требовательным и жарким поцелуем в губы, скользнув ладонью между её ног.

***

— Ты правда хочешь вернуться на лёд со мной? — шепотом поинтересовалась Таня, лежа на груди у Жени и ласково поглаживая её кончиками пальцев. За окном уже начинался красивый зимний закат. А они оба не заметили, как быстро пролетел этот день, который они провели в постели, прерываясь лишь на заказанный в номер завтрак.

— Ты тоже этого хочешь, — констатировал он, поглаживая её по обнаженной спине.

Таня улыбнулась, уткнувшись носом ему в шею.

— Ты как всегда очень проницателен, — промурлыкала ему на ухо она, а затем ощутила неприятный укол совести. — Но, Женя, а как же…

— Илья? — голос Евгения, который весь этот день имел лишь нежные, бархатные ноты, в мгновение заледенел. — Давай так, я разрешу тебе докататься с ним на финале гран-при и чемпионате России, но после нового года мы…

— Вот опять! — Таня резко приподнялась. — Ты опять за всех решаешь!

— Брось, Таня! — нахмурился Евгений. — Ты сама этого хочешь. Мы оба это знаем!

— Я не могу так с ним поступить! — взмолилась она, совершенно не зная, как повести себя в сложившейся ситуации.

— А со мной можешь? — Громов требовательно посмотрел ей в глаза, окончательно лишая Таню слов. Она виновато поджала губы и снова уткнулась ему в шею, вдыхая родной аромат его кожи, смешанный с уже едва уловимым шлейфом парфюма. Несколько следующих минут они лежали в абсолютной тишине. По собственной глупости они сами загнали себя в эту ситуацию, выход из которой, конечно, был, но относился к категории весьма болезненных.

— Тебе звонят, — уведомил Таню Евгений, бросив взгляд на прикроватную тумбочку, где среди букетов спряталась небольшая сумочка, в которой вибрировал телефон.

— Мама, — одними губами произнесла Таня, будто оправдываясь перед Женей за то, что этот звонок разрушил их уединение. Впрочем, после упоминания Ильи настроение Громова и так значительно ухудшилось. А вот маме Тани он, напротив, был рад.

Фигуристка ответила на звонок, оставаясь в постели. Громов внимательно наблюдал за ней, видя, как сменяются на её лице самые разные эмоции — от удивления и радости, до какой-то огромной печали и… Обиды? Наконец, Таня закончила разговор и несколько секунд смотрела на простынь, не зная, как совладать с эмоциями. Мама решила сделать ей сюрприз и только что приехала из Питера в Москву. Этому Таня была рада. Но… Она знала, что через пару часов у Жени самолет в Канаду, и им снова предстоит разлука, как минимум, на десять дней до финала гран-при, на который теперь Тане хотелось прилететь.

С волнением, запинаясь и чувствуя какую-то вину, Таня рассказала обо всем Жене, но он отреагировал спокойно. По крайней мере, он очень пытался.

— Я могу поехать домой с тобой? — предложил он, ощутив в груди странное волнение. Он понимал, что если Таня сейчас скажет «да», значит, она окончательно простила его и снова впустила в свою жизнь, но если это будет «нет»…

— Да, — несмело кивнула она, а затем оказалась в крепких объятиях Жени и услышала его хриплое, но такое теплое «спасибо».

***