Между нами море (СИ)

Ты очень обидела меня, сбежав. Сильно обидела. Я злилась, меня переполняла ярость. Я ненавидела тебя в то время. И мне не жаль тех денег, что ты выкрала у меня, абсолютно не жаль. Мне жаль потраченного на тебя времени и сил. Много ли я от тебя хотела? Разве многого требовала? Чтобы ты выглядела всегда опрятно, прилежно училась, помогала мне в гостевом доме. Соседи могут сколько угодно перемалывать мне кости — сделала из сиротки чернавку! — мне всё равно. Правда, на моей стороне. Хлеб — его заработать, милая, нужно. Да и много ли у тебя её было, той работы? О-о… Я помню, отлынивать ты горазда. В конце концов, я воспитывала тебя! Я просто хотела, чтобы ты не стала шлюхой, как твоя мать.

Кажется, всё бесполезно. Мои уроки прошли для тебя даром. Глупая, ты думаешь, получила аттестат, взрослая стала? Смех да и только, дурочка. Ты так же бестолкова, как твоя мать.

Похоже, жизнь тебя побила, раз через шесть лет ты вспомнила про тётку. Тебе следовало быть благодарной. Вспомни, какой ты у меня появилась. Вспомнила? То-то же. Мышка, запуганная маленькая полёвка, оказавшаяся на удивление шустрой. Мне стоило задуматься ещё тогда, когда ты без конца сбегала к морю, маленькая лгунья. Провела вокруг пальца не только меня, но и ни в чем не повинного парнишку. Горько осознавать, что ты оказалась клещом. Присосавшимся клещом-приспособленцем. Погналась за счастьем? Сомневаюсь, что нашла его, очень сомневаюсь…

Чем же мы прогневали господа? Отчего всё так наперекосяк у нас. Нет у меня ответа. И ты, дуреха, не знаешь».

С оборотной стороны, наискосок, не соблюдая клеток, выведен мой номер телефона, через дефис приписка: «Ася». Скатившаяся слеза упала рядом с моим именем, как будто рассчитывала стать точкой.

Ночью мне снился Гора. Мы прыгали в море, держась за руки, а тётка стояла на берегу и грозила нам пальцем. Вместо лиц у обоих солнечные пятна. Только у тетки уходящего в закат, красного цвета, а у Гордея светлое, аж серебрилось. Проснулась разбитая, с испариной на лбу и первым делом отключила кондиционер, который ещё ночью врубила на обогрев. Тонкая струйка пота скатилась от шеи до поясницы, я скользнула в душ и встала под прохладную воду. Сон рассевался подобно туману, будто торопился сбежать за водой в сливное отверстие.

Уже через час, в пальто, повязанном на голову платке и темных очках в пол лица, я стояла в саду Розалии. Заходить отказалась.

— Я вас тут подожду, — ответила я, держа в руках мешок с крокусами. Цветы я выкопала у тетки в саду, планируя подсадить у могилки.

На кладбище добирались на такси, перекинувшись лишь парой фраз. Не окажись в моих руках крокусов, возможно, обошлись вообще без слов. «Файка любила их», — одобрительно покивала соседка и отвлеклась на переписку в своём мобильном.

Припекало уже с утра, в своем пальто я наверняка выглядела нелепо, следуя за Розалией между могил. Но так лучше, под защитой что ли… Зато очки на юге вполне оправданы, могу носить сколько хочу. Кладбища я не любила и бывала на них крайне редко, даже учитывая, что моя мать почила больше десяти лет назад. Но она погребена в другом городе, на родине сестёр, в тридцати километрах от побережья. Там мы и жили, пока Фаина не забрала меня к себе, за месяц до смерти мамы.