Между нами война

– Pax tibi, Marce Evangelista meus! Слава Венеции! Слава Кандии! Слава Великому Дожу! Мы собрались сегодня здесь, чтобы юниоры Кандии померились силами друг с другом! В честных поединках мы с Алессандро, который только ночью прибыл из Венеции, – он указал на сидящего рядом с ним похоже одетого и статного, с честью кивнувшего головой, мужчину. Он был примерно одинакового с Тарросом возраста: на вид около тридцати пяти лет, с черными прямыми короткими волосами, такими же угольно-огненными глазами и правильными, аккуратными чертами лица, на которых рисовалась образованность и благородство. Это был тот человек из крепости, с которым Таррос прошел мимо Эрис, – И помощниками выясним, какая из систьер достойна того, чтобы пополнить костяк нашей могущественной, непревзойденной армии! Надеюсь, такие зрелища впредь будут происходить регулярно, ведь их целью является популяризация армейской подготовки молодежи Кандии, развитие в них чувства патриотизма и верности Родине – доблестной Венеции!

– Вот брехня. – тихо сказал Никон, стоящий рядом с Эрис, на что та лишь улыбнулась. Ей нравились ораторские, красивые, пылкие речи про армию, мощь, силу. Но как бы отнеслись её предки к патриотизму, который им прививали колонизаторы? Католики изгоняли православных, а молодежь вступает в ряды изгоняющих. Неизвестно, что бы сказала ее бабушка. Впрочем, известно…

Но всё ж, торжественная речь, приправленная церемониальностью, вошла в сердце бравой девушки и с энтузиазмом подстрекала её боевой дух. К тому же, удалой вид сурового Тарроса таинственно вдохновлял ее.

– Алессандро, подбодри ребят. – попросил Таррос на венецианском. И тот начал. Он говорил не так впечатляюще, как командир. У него получалось убеждающе и уверенно. Сан Марко лопались от удовольствия. Затем он снизошел повторить то же на эллинском:

– Слава Венеции и Дожу. Когда мы только прибыли сюда, здесь царил хаос и разруха. Я наблюдал, как наши доблестные войны не только защищают, но и благоустраивают эти земли.

– Срубив и переправив через море четверть лесов за дюжину лет. – тихо промолвил Никон. – Да-да…

– Да дай послушать ты! – раздраженно сказала Эрис.

– Воюя с генуэзцами, латинянами, сарацинами, материковыми повстанцами мы никогда не отдадим победу врагу! Наш флот – хозяин морей! Я хочу, чтоб вы показали себя сегодня только с лучшей стороны.

Алессандро закончил речь и повернулся вправо. Он улыбнулся манерной улыбкой Тарросу, кивнув важной администрации Кандии; затем, повернувшись влево, склонил голову перед женским рядком.

Таррос дружелюбно похлопав по спине Алессандро и улыбаясь, объявил:

– Да будет турнир открытым!

Грохот огромных походных барабанов гудел в ушах. Толпа ликовала. Эрис, вслед за указанием сержанта, взяв знамя из рук знаменосца, как капитан провела лошадь вперед к трибуне, установив его в унисон с остальной пятеркой предводителей. Все вернулись в строй некрасиво и врозь. Ее это не устроило и, развернув коня, она не смогла удержаться и подняла его на дыбы, затем заставила пройтись Буцефала спиной вперед. Потом, опустившись, ловко развернула скакуна и вынудила его грациозно подпрыгивать по возвращению в строй. Демонстрируя безукоризненное мастерство верховой езды, девушка раззадорила и повеселила собравшихся.

– Смотри, что творит. – отметил Алессандро, потирая руки и готовя свитки к письму.

– Бравый малый. Я его сразу приметил. Поставлю его против Антонио в третьем круге. – делился устраивавшийся за столом командир, с интересом глядя на Эрис.

– А почему ты уверен, что эти оборванцы пробьются? – удивился Алессандро.

Таррос ухмыльнулся.

– Я заметил, что у них при всей убогости отменная дисциплина. Лучшая из всех прибывших. Они похожи на настоящих, взращенных в лишениях, воинов. К тому же, другая атмосфера царит в их рядах.

– И какая же?

– Лидер. Они любят и уважают его.

– С чего ты взял?

– Приметил. По поведению.

– И что это им дает?

– Сплоченность. Хороший лидер не гнобит. Он примечает качества каждого и развивает их, работая сообща. Посмотрим, каковы они в деле.

– Быстрей бы. – Алессандро нетерпеливо поерзал на месте. – Моя Каллиста самая красивая, согласись! – они покосились на дам.

– Да. Моя сестренка подобна Солнцу среди тусклых звёзд.

– Смотри, как на тебя как пялится Лючия, дочь казначея.

– Abronunzio, libera nos Domine! *отрекаюсь! Боже упаси!* Уволь, брат. Она не в моем вкусе. Можно конечно, скоротать время, но не более того. – Таррос цинично рассмеялся. Его смех поддержал друг.

– Когда ж ты изменишься, брат. Пора бы обзавестись семьей. – заметил Алессандро.

– Что я – неприкаянный скиталец, могу дать женщине? Ни роскоши, ни романтики. Я скуп на красивые слова. Не понимаю я этих глупых кур, у которых в голове одни тряпки. – с отвращением поделился командир.

– Да брось. Уж слишком ты о себе низкого мнения. А может, наоборот – высокомерен.

– Я ценю свободу. – сказал Таррос.

– Да. Это лучшее чувство. Его ничем не заменить. – Алессандро вздохнул с томным звуком, от грустного эха которого Таррос взглянул на него с подозрением.