Между нами война

Весна кончилась. Солнце по-прежнему светило. Оно не грело. Оно не приносило свет в душу тоскующего влюбленного. Солнце жарило его голову, но он не чувствовал этого. Ветер не вдохновлял его. Он сушил кожу измученного путника, но Таррос не ощущал его. Голод, жажда – Таррос игнорировал зов тела. Он пил и питался не потому что хочет, а потому что надо. Соратники видели то, как подействовала на диоикитиса утрата. Они не могли ему помочь ничем – никто не осмеливался говорить и советовать. И даже Малик бей, читающий проповеди всем подряд, кто бы то ни был: пристрастившийся к вину или блуду, притеснитель или униженный; молчал. Ибо их историю любви теперь знали все. Все знали, как Дина простила человека, причинившего ей неимоверное количество страданий. Простила, потому что любила всегда только его. Люди говорили, как командир неверных встретил свою любимую жену в их рядах и отрекся от зла, последовав за ней.

И теперь никто не смел трогать этого человека. Они видели, как он искренне молится. Наблюдали, как он молчит и говорит лишь из вежливости либо при обстоятельствах. Он не замкнулся и не обезумел – он принял все, как положено. Он не был сломлен и его не нужно было вытаскивать из бездны. Нет. Просто теперь Аббас понял, что нужно просто смириться и ждать своего часа, не ропща. Он был благодарен Богу за то короткое счастье, что он познал, находясь рядом с Эрис. И если бы ему дали выбор родиться снова и пройти все те ужасы, что он видел в жизни ради тех коротких месяцев любви, Таррос бы согласился, не раздумывая. И он точно знал, что Эрис была бы готова поступить так же. Она сама нежно шептала ему об этом, когда находилась рядом. И это чувство ее любви – пускай она ушла, но любовь ее никуда не делась. Она все так же согревала его душу, обернув в уютный кокон. На лице Тарроса остались окаменелые следы от перенесенного горя, но ощущение ее близости вызывало на нем улыбку. Таррос чувствовал, что совсем скоро уйдет к жене, соединится с ней. Он вспоминал всех родных людей – маму, отца, родителей Алессандро и его самого, Каллисту. Он сравнивал боль своих лишений. И Таррос убеждался в мудрости Бога – почему в Раю мужчина будет постоянно жить только с любимой супругой, а не с другими членами семьи, что лишь иногда будут радовать своим присутствием. Те члены семьи, дети и друзья тоже будут заняты своим личным счастьем. Это счастье – самое главное.

Дорога прошла для диоикитиса незаметно. Легкие конные войска Малика нагнали степенную армию султана Гияс-ад-Дина. Синяя форма его солдат отличалась от одежд номадов. Их знамя с двуглавым орлом вилось над каждым отрядом. Далеко впереди было видно личное знамя самого Гияс-ад-Дина – флаг со львом. Он был прикреплен к седлу белой лошади правителя. Еще дальше шло бесчисленное количество союзников. Когда Таррос находился на холме, он видел сияющее под лучами море стали и обилие разноцветных орифламм, вьющихся от ветра.

Теперь они будут идти медленнее, потому что султан останавливался и приказывал раскидывать шатры. Он был уверен в победе, ему удалось совершить невозможное – он собрал почти восемьдесят тысяч хороших бойцов. И эта огромная армада двигалась на восток.

Но правитель увидел в дороге печальные последствия нашествия – люди бросали дома, поля и места оседлости, убегали и кочевники. Народ двигался в противоположную сторону. И скоро Иоанну Дуке придется распахнуть ворота для многочисленных беженцев. Угнетающее знойное небо, пыль и высохшая трава была вокруг идущих колонн солдат.

Они остановились по приказу правителя. До ила Себастия, что был в самом центре султаната, оставалось немного. Гияс-ад-Дин хотел добраться до удобного ущелья Лысой Горы – Кёсе Даг, что находилась дальше. Но сейчас он решил дать войску возможность отдохнуть.

Акынджы – смелые люди. Свободолюбивые газии, подчиняющиеся закону Всевышнего. Выходцы из Туркестанских, Туранских, Жетысуских, Туркменских и других земель. Люди, не подчинившиеся «объединителю» Чингисхану и его последователям. В чьей крови присутствует пряность дикого типчака. Кыпчаки, номады, половцы, кочевники, печенеги, булгары, мадьяры, хазары – всё это и еще много других названий носят они, проживающие в суровых условиях от Алтайских вершин до Венгерских степей, доходящие до Мавеннахра и блуждающие по всей Анатолии. Некоторые тюрки примкнули к зачинщикам – монголам. Некоторые ушли. И одним из ушедших суждено было написать новые страницы в летописях истории.

– Командир Таррос Каллерджи! Вас вызывает Гияс-ад-Дин! – гонец прибыл с посланием от султана.

– Передай ему мой салам. – произнес сидящий на земле Таррос. Он держал в руке тот самый кулон любимой. Сейчас он переливался всеми цветами радуги. Его грубые пальцы нежно прикасались к шлифованным граням хрусталя.

– Вы не имеете права отказывать Кей Хосрову! – крикнул гонец, которого проинформировали заранее, с кем придется иметь дело.

– Послушай! – Таррос свирепо взглянул на посланца. – Я уважаю Гияс-ад-Дина. Передай ему мою просьбу – Каллергис хочет умереть спокойно. Я буду сражаться плечом к плечу с акынджы.