Между Навью и Явью. Семя зла

Сачу появился вовремя. Волшан уже успел натянуть одежду и перепоясаться. Решив до рассвета накормить зверя, чтобы быть готовым к неожиданностям, он поохотился. Ильк покосился на рыжего конька, когда тот пристроился рядом, но и только. Солнце вставало слева, а значит они двигались на юг, далеко огибая становище племени Ор Ат.

Первый день пути не принёс никаких неожиданностей. Давая передышку коням, Волшан и Сачу останавливались, чтобы пожевать сухого козьего сыра, который взял в дорогу степняк, а потом просто двигались дальше по однообразной волнистой равнине.

К вечеру Сачу вывел их к небольшой лощине, на дне которой прятался ручей.

– Здесь будем спать, – заявил он, спешиваясь.

Волшан не стал спорить, ведь парень лучше знал эту степь. К тому же коней нужно было напоить. Прислушавшись, он не учуял вокруг никакой опасности и снял седло со спины Илька. Стреноживать, как это сделал Сачу со своим конём, он его не стал. Знал, что Ильк никуда не денется.

В тёплых сумерках над травой летел треск насекомых, в сырой лощине заквакала неведомо как оказавшаяся там лягушка, всхрапывали кони, шлёпали хвостами по крупам, отгоняя мошек.

– Ты не сказал, что за «плохих» людей мы можем встретить, Сачу? – спросил Волшан.

Он подложил седло под голову и устраивался поудобнее.

– Разных, – сонно отозвался Сачу, – люди из чужого племени, не Чобан и не Чор. Могут забрать коней. Могут убить.

– А сейчас мы на чьей земле?

– Завтра будет земля Чор, но они стали как мы, Чобан. Вместе. Хакан Бору собирает народ, он – Великий хакан, – пробормотал Сачу и засопел.

Волшан уставился в густо-синий бархат ночного неба. «Хакан Бору» – повторил он мысленно. Тот молодой хан, о котором говорил Смеян. Отметина деда Славко налилась несильным жаром. Сачу только что подтвердил правоту опасений купца. Из того, что видел Волшан за последнее время, выходило, что опасения эти не напрасны. Перед глазами встал разоренный хутор. Земли русские были совсем не готовы к объединению орды. За мыслями он не заметил, как провалился в короткий и чуткий сон.

Разбудило его острое чувство опасности. Волшан открыл глаза и сел. Вокруг стояла умиротворяющая тишина, даже птицы ещё молчали. Он посмотрел на Сачу – тот спал, запрокинув голову и тихо посапывая, но что-то было не так. Волшан пригляделся и похолодел – свернувшись в несколько колец, на груди его провожатого лежал аспид. Тёмный узор чётко выделялся на более светлом теле. «Только не шевелись!» – мысленно взмолился Волшан, обращаясь к незадачливому парню, и медленно потянулся к спящей змее, пытаясь углядеть в клубке колец плоскую голову. Яд такой большой змеи непременно лишит жизни, и Волшану совсем не хотелось рисковать. Гадина пригрелась и дремала, но могла быть быстрее молнии, если её испугать. От разглядывания в сумерках резких заломов узора у него зарябило в глазах, но голову увидеть удалось. Волшан ухватил и сжал её, сдёргивая с груди Сачу. Змея, длиной чуть не в его рост, очнулась и принялась извиваться, стараясь зацепиться хвостом за руку. Холодное тело оказалось сильным и билось за свою жизнь с яростью. С зубов раскрытого рта капал яд. Прямо за спиной Волшана захрапел Ильк, гулко топоча копытами. Оборотень развернулся. Конь раздувал ноздри и лупил передней ногой в землю.

– Давай, – прохрипел Волшан.

Стряхнув уцепившийся за запястье хвост гадины, он бросил её оземь. Ильк взвился в воздух и тяжело припечатал плоскую голову копытом. Тело судорожно дёрнулось, свернулось и развернулось, и, наконец, распласталось по земле длинной безжизненной лентой.

– Спасибо, – Волшан огладил горячую шею коня. Ильк сердито фыркнул в ответ.

– Ты спас мне жизнь, Шан. Теперь ты стал мне, как брат, – тихо прозвучало за спиной.

– Хорошо, что ты остался жив, – пожал плечами Волшан, – что бы я делал без тебя в землях Чор?

Жизнь давно научила его, что надеяться на преданность степняков не стоит. Несмотря на жестокость, в чём-то они были совсем как дети. Легко давали клятвы и так же легко их забывали.

Проехать половину степи и не встретить печенегов было немыслимо. Через день они наткнулись на большое стадо овец, которое охраняли несколько верховых. По счастью Сачу быстро нашёл с ними общий язык. Недолго думая, он галопом помчался навстречу ближайшему всаднику и о чём-то с ним потолковал.

– Это Чор из рода Зимней травы. Мы торгуем и спорим из-за пастбищ. – коротко отчитался парнишка, когда вернулся. – Всё хорошо, можно ехать спокойно. За двойным холмом, в дне пути, видели отряд чужаков, но здесь их нет.

За землями Чор снова начались земли Чобан, но, как утверждал Сачу, теперь это были дружеские земли.

– Ай, Шан, хочешь, скажу что-то? – он пристроился рядом с Волшаном, и его рыжий конёк то припускал торопливой рысью, то отставал, пытаясь двигаться рядом с Ильком.

– Ну? – покосился на парня Волшан.

– Никакой ты не печенег. Конь у тебя – ах, какой конь! А ездить не умеешь. Кто в степи не умеет ездить на лошади, скажи? Никто.