Между небом и водой (СИ)

– Ну, мы и раньше с ним ругались. Он меня обзывал. И доставал со своими дружками…

– Найрон, я же спрашивал, не обижает ли тебя кто-нибудь?! – отец не успокаивался, глаза его потемнели, лицо болезненно исказилось, – Он чуть не убил тебя! Просто так, без причины, такие вещи не происходят! Ты что-нибудь знаешь о его родителях?

– Нет! – буркнул Найрон, – только то, что его мамаша обозвала меня… гурдовским выродком! Что значит гурдо…? – отец побелел.

– Гурдовским выродком? – он стал совершенно спокойным, в голосе зазвучала угроза. – А еще? Что еще они тебе говорили?

– Что знают немного вас с мамой, а еще лучше твоих родителей. Что они – "премилые люди", – Найрон попытался скопировать голос и тон Фигеса.

– Та-а-ак…- отец встал, устало опустив руки, – значит, так…

– Что значит – гурдовский? – упрямо повторил Найрон.

Но в этот момент из кабинета демарго вышли он сам, Токвин и, утирающая слезы огромным, явно мужским платком, Касси. Отец только успел распрямиться и принять чуть более расслабленный вид, как все трое прошли рядом с ними, направляясь, видимо, к кладовой с продуктами.

– Пап! – Найрон нетерпеливо дернул отца за рукав, – что значит…

– Сынок, – отец положил руку ему на плечо, – я потом объясню тебе. Мне очень нужно как можно скорее переговорить с дедушкой и бабушкой. Самому кое-что понять. Обещаю, я сразу же…

Найрон выдрал плечо из-под его руки. В виски ударила кровь, стало жарко.

– Ты всегда! Всегда так! Ты мне никогда! Ничего! Не скажешь! – он яростно шептал, до хрипа, до боли в горле. Ярость душила его, не давая дышать.

– Сынок…

– Тебе трудно объяснить мне всего лишь…ОДНО СЛОВО!

– Ну что я могу тебе сейчас сказать?! – взорвался отец, ударив кулаком в ладонь. Найрон испуганно застыл, задыхаясь, – Что я могу объяснить?! Что мои родители защищали Собрание и город, воевали с изменчивыми и адамангами, которых те трусливо призвали себе на помощь?! Что теперь те из них, что уцелели, ненавидят таких, как Мэлон и Нади? А вместе с ними и всех их потомков?! Найрон, я хочу узнать, кто эти люди. Хочу узнать у родителей, встречались ли они когда-нибудь. А пока прошу тебя об одном: не связывайся с Микелом! Держись от него подальше. Тебя может кто-нибудь защитить, в случае чего?

Найрон молча кивнул, пытаясь осознать услышанное.

– Хорошо. Я не хочу переводить тебя в другую школу, потому что пока мы не узнаем больше о них, рискованно это делать. На новом месте ты заступников быстро не найдешь. И не будешь знать, кого следует опасаться. А здесь у тебя есть друзья и ты знаешь, кто твои враги. Просто будь осторожен, ладно?

Найрон вновь кивнул. Он не подал виду, но внутри все разрывалось от бессильной злости на отца. Все, как всегда. Все, как с мамой. Он просто убегает от решения. Он просто не хочет заниматься его судьбой. Отговорки и отмашки, вот что значат его слова. Он должен рассчитывать только на себя. Всегда – только на себя. И на тех, кто сильнее его и чье расположение он сумеет завоевать. Равнодушно помахав рукой отцу, обернувшемуся на пороге, Найрон поплелся в гостиную.

Там было трое четвероклассников с Тео, которые морщили лбы над числономической задачкой, двое второклассников, игравших в краммс, и Лиса, которая поспешно отвела взгляд, едва он вошел. Стич, прыгнув Найрону на штанину и повиснув на ней, не заставил его улыбнуться. Он так и пошел в спальню, с мужественно болтающимся на штанине зверьком. Хвост Стича подметал пол, но тот не сдавался. Раздраженно подумав, что хвост можно было бы и втянуть, Найрон лег на кровать, заложив руки за голову, и прикрыв глаза. В голове вертелись обрывки двух разговоров, в кабинете демарго и с отцом.

То, что он сказал о войне…Найрон из книг знал, что за семь лет до его рождения между несколькими городами началась война. Война, которая велась между изменчивыми и неизменными мыследеями. В которой многие погибли. В которой победу одержали неизменные. Те, кто стоял у власти более двухсот лет, кто правил городами. Изменчивые же ушли в тень. Затихли. Значит, родители Микела – изменчивые? И они знали родителей отца? Ненавидели их? Тогда становится понятным поведение Микела. Ведь он начал косо смотреть и всячески подкалывать Найрона с того момента, как на первом уроке демарго назвал их всех по именам. Из-за чего Найрон испытал жгучее желание помочь Микелу получить низший бал на уроке Блума. Из-за чего началась их открытая вражда.

Он открыл глаза и уставился в потолок. А ведь родители почти никогда не говорили о войне. Особенно мама… Она не любила, когда он читал об этом в сказках. Хотя в них мало что говорилось о той войне. И когда они пытались спросить о чем-нибудь, связанном с ней, папа и мама всегда меняли тему разговора. Почему – Найрон раньше не задумывался. Точнее, думал, что им просто неприятно говорить о том, что портило им жизнь, когда они были совсем молодыми. А теперь же… Теперь Найрон лежал и думал – в этом ли дело? Но, если нет, то в чем? В голову ничего вразумительного не шло. Тем более, что варанг отцепился, наконец, от штанины и, метнувшись вперед, прыгнул Найрону на грудь.