Между небом и землей

Вот только, может быть, Этель… Она еще держала его на шелковой привязи любви.

Он внимательно смотрел на падающий снег.

У него уже слипались глаза.

Вдали на пустырях дымили трубы высоких заводских зданий. Вдоль железнодорожного пути шли люди, много людей. Он видел, что они спешат.

А еще он в который раз прослеживал длинную траекторию своей жизни.

Когда смотришь на снежные хлопья, падающие сплошной завесой, душу охватывает тоскливая скука, но если следить за одной-единственной снежинкой, за тем, как она летит с небесной высоты, порхая в воздухе, переживаешь это, словно пьянящее приключение.

Ванго проснулся на первой же остановке. Ему удалось поспать всего несколько минут. Поезд как раз тронулся, и он увидел бегущих по перрону людей; миг спустя они запрыгнули на подножку его вагона.

— Ну уж нет…

Он вскочил на ноги. Значит, автомобиль с преследователями обогнал поезд.

Старая дама все еще сидела на своем месте.

Он опустил оконное стекло и выглянул наружу Снег был сырой, почти теплый. Он закинул левую руку на крышу в поисках какого-нибудь выступа. Нашел, ухватился за него и подтянулся на одной, здоровой руке.

Дама увидела, как его словно выдернуло из окна в ту секунду, когда в вагон вошли несколько мужчин. Она промолчала. Тяжело отдуваясь, они нагибались и заглядывали под скамьи.

Один из них бросился к открытому окну и выглянул наружу.

— Эту раму заело, месье, — заметила дама. — Если вам удастся ее закрыть, все будут только рады.

Мужчина толкнул раму пальцем, и она легко закрылась.

— Большое спасибо, — сказала дама.

Она еле заметно кивнула и закрыла глаза.

— Почему вы сказали, что ее заело?

Дама снова открыла глаза. Мужчина наклонился над ней с угрожающим видом.

— Так что? Надеюсь, вы ничего от нас не скрываете…

Остальные пассажиры притворились спящими.

Через минуту Ванго, распластавшийся на крыше поезда, шедшего к мосту Кэннон-стрит, увидел, что к нему, борясь со встречным ветром, приближается человек. Он вылез из того же окна, что и Ванго.

— Иди сюда!

— Кто вы?

— Иди сюда, малыш! Спокойно иди сюда.

Мужчина наставил на него пистолет.

Ванго медленно пополз ему навстречу. Поезд мчался между пилонами.

Мужчина следил за каждым его движением. «Малыш» был уже в каком-то метре от него. Он послушно полз вперед. Скоро можно будет дотянуться до его руки. Но в тот миг, когда поезд проезжал под виадуком, Ванго вдруг резко встал, подпрыгнул и повис на пролете моста. Через мгновение он растворился в ночной темноте.

В воздухе прогремел выстрел. Это был сигнал прыгать с поезда тем, кто остался в вагоне.

Вот так Ванго оказался на рельсах железнодорожного моста Кэннон-стрит, соединяющего берега Темзы. Его преследователи сначала пробежали под пролетом, ничего не заметив. Но следующий поезд дал несколько мощных свистков, и его фары высветили на путях фигуру юноши. Преследователи вернулись назад, и охота началась снова.

Ванго бежал к станции Кэннон-стрит, с самого утра забитой народом. Там было легко затеряться.

Он опередил их, и теперь у него появился шанс на спасение.

Снег сменился дождем.

И тут Ванго встал как вкопанный. Ему навстречу двигалось несколько теней. Его взяли в клещи.

Он узнал француза и двух других бандитов, которые, видимо, высадились на следующей станции.

Ванго оказался в ловушке.

Всплыл в памяти плач из Писания:

Выводишь новых свидетелей Твоих против меня…
и беды, одни за другими, ополчаются против меня[46].

Враги приближались с обеих сторон.

Они были уже так близко, что могли переговариваться друг с другом.

— Мы ничего тебе не сделаем, — твердил француз.

Поезда один за другим равнодушно проходили мимо. В освещенных окнах мелькали лица.

Но братья мои неверны,
как поток, как быстро текущие ручьи[47].

Прижавшись к перилам моста, Ванго дал им приблизиться.

А пока вынул правую, раненую руку из кармана и осторожно обхватил ее левой, здоровой.

Сосредоточился.

— Только не двигайся! — повторял француз.

Враг был всего в двух шагах.

Тогда Ванго резко выбросил вверх сжатые в замок руки, выгнулся назад, подпрыгнул и, перелетев парапет, погрузился в воду Темзы.

Фридрихсхафен, Боденское озеро, в тот же вечер

Капитан Леман вошел в штурманскую рубку «Графа Цеппелина». Там он застал Эккенера за работой, с пенсне на носу.

Дирижабль находился в ангаре.

— Командир, к вам приехал ваш старый друг.

— Кто такой?

— Некий Паоло Марини. Говорит, что он ваш самый близкий товарищ.

Эккенер сложил пенсне и после секундного замешательства воскликнул:

— Ах да, Паоло! Наш старина бойскаут! Скажите ему, что я сейчас приду.

— У него нет билета, командир. Он как раз объясняется с эсэсовцем.

— А у меня? — нервно возразил Эккенер, вскочив из-за стола. — Разве у меня есть билет? Паоло — это все равно что я сам, это мой друг, мой брат, Паоло Мурини…

— Марини. Он назвался Марини.

— Марини, я так и сказал. Это мой старый товарищ по летной школе… Снег уже идет, капитан?

— Еще нет.