Между Памиром и Каспием

С умирающим царем в тот день пришли проститься старые ветераны, которые помнили еще его отца Филиппа, превратившего маленькую, слабую Македонию в гегемона всего греческого мира и уже готового во главе союзных войск начать решительную схватку с Ахеменидским царством, чтобы отомстить за разрушительные походы персов на Грецию, оградить Элладу от их повторения и освободить от персидского ига греческие области и города Малой Азии. Они помнили также убийство Филиппа одним из его телохранителей, подкупленным, как говорили, на персидские деньги.

С умирающим полководцем в тот день прощались и воины другого поколения, те, кто через два года после воцарения Александра, летом 334 г. до н. э, переправой через Геллеспонт начинали великий восточный поход, а позднее участвовали в завоевании Египта и в кровопролитных битвах, стоивших последнему ахеменидскому царю Дарию III престола и жизни. Этим воинам довелось сражаться и на древних землях Бактрии и Согда. Они были свидетелями тех ужасных, отнюдь не принесших славы их предводителю, репрессий, которые он обрушил на бактрийцев и согдийцев: взбешенный сопротивлением согдийцев, царь-завоеватель отдал приказ сжигать все встречавшиеся на пути его отрядов деревни и предавать смерти всех взрослых их обитателей. По словам Диодора Сицилийского, Александр истребил при этом более 120 тысяч человек. В итоге на усмирение одного лишь Согда македонянам потребовалось три года, тогда как до этого они менее чем за пять лет завоевали Малую Азию, Египет, Месопотамию и весь Иран. Эти воины участвовали в торжествах по случаю гибели легендарного Спитамена, одного из согдийских предводителей, и сдачи Александру других среднеазиатских вождей, изменивших своему народу. Эти воины, следуя примеру своего царя, женившегося на прекрасной Роксане, дочери вождя бактрийцев Оксиарта, вступали в браки с согдийскими, бактрийскими или персидскими женщинами. Эти воины, наконец, пройдя долину Инда и узнав, что до «края света» все еще очень далеко, доведенные до крайности многолетними тяготами походов и сражений, отказались однажды в дебрях индийских джунглей идти вперед и принудили своего честолюбивого полководца, никогда не отступавшего ни перед какими трудностями, отдать приказ об окончании похода.

Среди тех, кто в скорбный день прощания проходил перед угасающим взором Александра, были и молодые воины, сыны Персии, Бактрии и Согда, те, на кого он возлагал особые надежды. Этим юным воинам, по его замыслам, предстояли новые походы на завоевание всех еще не покоренных стран и областей: через морские просторы Персидского залива и Красного моря — на побережье Аравийского полуострова, через пески Африки — в Ливию и Карфаген, через север Балкан и Адриатическое море — в земли этрусков и римлян в Италии, а там позднее, быть может, и снова на восток — в долину Ганга, о существовании которого эллинский мир узнал впервые после походов Александра, из рассказов, услышанных им на берегах Инда. Этим воинам, по плану Александра, предстояло стать ядром будущего единого народа («персогреков») будущей единой и всеобъемлющей его, Александра, «мировой империи»…

Вечером 13 июня Александра не стало. И вместе со смертью прославленного царя не только рухнула его империя, простиравшаяся уже от песков Ливии до индийских джунглей и от Черного моря до Персидского залива: в прах оказалась развеяна и сама идея мирового господства, с которой долгие годы носились определенные слои тогдашнего общества. Среди тех, кто лелеял эту идею, наряду с ближайшим окружением великого македонца и приближенной им к себе древнеперсидской знатью, были и представители Бактрии. Той самой Бактрии, о которой до походов Александра среди греков ходили лишь смутные, легендарные слухи. Той самой Бактрии, которая в период господства Ахеменидов многократно пыталась посадить на трон персидского «царя царей» своих ставленников. Той самой Бактрии, которая, став после разгрома персидских армий местом концентрации всех антимакедонских сил, позднее, после привлечения Александром бактрийской знати на свою сторону, превратилась в основной форпост его власти на востоке империи. Той самой Бактрии, чья верхушка, окружая свою землячку царицу Роксану и ее сына, провозглашенного наследником Александра (наряду со слабоумным братом Александра Филиппом Арридеем), полагала, и не без некоторых оснований, что приблизилась, наконец, к престолу вселенной.