Между Памиром и Каспием

Как и в сообщениях о войнах Кира, многое в этом повествовании, вероятно, всего лишь вымысел. Древние авторы вообще не скупились на сообщения о кочевниках Средней Азии. К сожалению, их сведения, хотя и довольно многочисленные, крайне запутанны. То они приводят разные названия отдельных племен, то суммарно называют их саками, скифами или массагетами, причем под этими расплывчатыми названиями в ряде случаев явно выступают самые различные группы. Так, например, массагеты, победители Кира, по Геродоту — кочевники, живущие за Араксом (Аму-Дарьей). Страбон же этим именем называет также первобытных собирателей и рыболовов болот и островов Приаралья. Более того, к массагетам причисляли даже оседлых земледельцев Хорезма. Персы, которым, казалось бы, надлежало лучше знать своих грозных соседей, как будто бы различали в Средней Азии три группы скотоводческих племен: саков-тьяй-парадарайя (заморских), саков-тиграхауда (с островерхими шапками) и саков-хаомаварга (приготовляющих священный напиток — хаому). Исследователи обычно сближают двух последних с упоминаемыми античными авторами скифами — ортокорибантиями (острошапочными) и саками-амюргиями. Но и здесь далеко еще не все ясно, так как, например, в приведенном выше отрывке Бехистунской надписи о походе Дария на саков неясно, саки ли это «заморские» или «острошапочные», к тому же островерхие колпаки носили различные сакские племена, а вовсе не одна какая-нибудь их группа. В итоге в научной литературе не утихают ожесточенные споры об определении и размещении этих племен, и почти каждый исследователь расселяет древних среднеазиатских скотоводов по своему усмотрению, то отдавая одним из них огромные просторы степей и гор, то заставляя несколько племен тесниться на весьма ограниченной территорий. Раздражение, вызванное бесчисленными гипотезами и недостаточностью достоверных данных, приводит иногда и к крайнему пессимизму, отразившемуся, например, в кратком, но достаточно выразительном примечании Л. Н. Гумилева (в его книге о хуннах): «Массагеты — не существовали». Но как бы мы пи были еще далеки от решения многих спорных вопросов истории этих племен, в результате исследований советских археологов, особенно раскопок послевоенных лет, и в этом случае занавес таинственности уже приоткрыт. И хотя не всегда известно, как назывались в древности те или иные племена, курганы которых раскапывают археологи, о культуре, быте, искусстве и религиозных представлениях этих племен мы уже можем судить достаточно определенно.

Широкая полоса курганных могильников и других следов обитания кочевых скотоводческих племен (для простоты мы всех их условно будем называть саками) протянулась огромной дугой, огибающей центральные области среднеазиатского междуречья, от среднего течения Сыр-Дарьи до границы с Китаем. Эта полоса охватывает степи южного Казахстана и Северной Киргизии и высокогорья Тянь-Шаня и Памира. На этих необозримых просторах советскими археологами начиная с середины 30-х годов были проведены широкие историко-археологические и географические обследования. Вот что писал по этому поводу А. И. Бернштам, один из крупнейших исследователей истории и культуры саков, фактический пионер систематического изучения сакских памятников на северо-востоке Средней Азии:

«Историю пастухов-скотоводов трудно изучить. У них пе было постоянных поселений и городов. Они часто меняли места пребывания и еще чаще, после успешного покорения оседлых земледельческих племен, усваивали культуру побежденных».

И действительно, история кочевых племен и народностей очень сложна; для правильного понимания ее нужно изучить дороги, которыми шли кочевники, пространство, которое они занимали, границы территорий, которые они завоевывали. Изучение истории кочевников требует специфической методики исследований; раскопка курганов должна сочетаться с широкой разведкой по тем просторам, где армии конных воинов, пересекая огромпые пространства, пускались, по выражению Ф. Энгельса, в «сказочные путешествия». Экспедициям А. Н. Бернштама пришлось пройти свыше 40 тыс. км по разным маршрутам: через горы Центрального Тянь-Шаня и Памиро-Алая, через пустыни к северу и югу от Сыр-Дарьи, через оазисы речных долин Или, Чу, Таласа, равнины Ташкента и Ферганы.