Между Полярной звездой и Полуденным Солнцем: Кафа в мировой торговле XIII–XV вв.

Первые сведения о присутствии итальянских шелковых материй на рынке Кафы относятся к 70-80-м гг. XIV в. Это – тафта вишневого, лазоревого и других благородных цветов. Затем это – велюр кремозинового тона и камокат, вытканный золотом[597]. Собственно, сами эти названия могут еще вызывать сомнение в итальянской принадлежности перечисленных сортов материй. Только в одном случае итальянское происхождение обнаруживается вполне определенно, стоит лишь вспомнить упоминание кружевной накидки из шелка и золота флорентийской работы[598].

Из Кафы изысканные итальянские ткани из шелка и парчи отправлялись в Солкат, на Кавказ, в Литву и Московию[599]. Это находит подтверждение в археологических исследованиях, в частности, в находках фрагментов цветного, златотканого шелка итальянского производства в инвентаре Белореченского и Борисовского могильников около Геленджика, на Царевском и Селитренном городищах, где находились столицы татарских ханов[600]. Сохранившиеся инвентарные описи имущества великокняжеского двора, древнерусских церквей и монастырей убеждают в том, что итальянская парча была известна в XV в. в Москве и других северных городах. Итальянская белая камка с плетеным из золота и серебра кружевом послужила материалом для торжественной фелони игумена Троице-Сергиевской лавры Никона († 1428)[601], вызывая в памяти образы ренессансных художников, как например, Карло Кривелли. Венецианская камка украшала ризы Тверского и Ярославского архиереев[602]. Из итальянского бархата и камки сшиты более трети вещей в гардеробе Ивана III[603]. В какой-то мере, это отразило предпочтения московской знати XV в. на импортные шелк и парчу итальянского производства, не только унаследовавшего лучшие традиции восточного шелкоткачества, но и обогатившего их новыми достижениями в златопрядении.

Однако приведенная характеристика будет не полной, если не отметить импорта в Кафу текстильного сырья. Подобные факты еще не получили должного признания в современной историографии. Судя по коммерческим книгам[604], в Кафу ввозился из Восточного Средиземноморья сирийский хлопок в клоках и пряже, считавшийся лучшим в то время. Русские источники XV в. знали «клупчатую бумагу», все тот же хлопок в тюках, привозившийся в кафский порт из Шама, то есть из Сирии[605]. В нотариальных актах Кафы назывались не только льняные ткани северного и южного происхождения, но и сырой лен, упакованный в мешках[606].

В еще больших количествах ввозился шелк-сырец и окрашенная шелковая пряжа, и западноевропейские историки не всегда правы, считая, что вся эта продукция подлежала реэкспорту в Западную Европу. Документы показывают, что часть шелка, в особенности, из наиболее близких шелководческих областей, Кавказа, Закавказья и Гиляна, определенно, оставалась в Кафе и Крыму, ибо она выступала в качестве залога долгосрочных торговых операций[607]. Еще часть транспортировалась по путям «в варяги». С купцами из Кафы шелк-сырец и шелковая пряжа попадали в молдавско-валашские княжества [608] и Львов[609], подчинявшийся польской короне. С русскими купцами, торговавшими в конце XV в. в Кафе, текстильное сырье и крашенный, пряденый шелк из Токата, Бурсы и Йезда, измерявшийся на вес, а не на штуки, как это практиковалось с тканями, достигали северных земель[610].

До сих пор не ставился вопрос о производственном назначении этого текстильного сырья и полуфабриката, тогда как в самой Кафе раньше, чем где бы то ни было в восточноевропейской периферии, сложилась собственная шелковая индустрия. Это подтверждается свидетельством Иоанна Галонифонтского, посещавшего Крым на рубеже XIV–XV вв.: «Там… [в Газарии – А.Е.] – прославленный и многолюдный город Кафа, куда съезжаются купцы со всего света. В нем встречаются все восточные языки, я насчитал там тридцать пять наречий. Этот город за морем оказывает всемерную поддержку и содействие христианам. Там господствуют генуэзцы, они же являются там по сию пору лучшими мастерами по изготовлению шелка и камлота, равно как и по другим ремеслам»[611]. Кафские массарии называли армян-шелкоткачей[612]. Несомненно, часть сырого и полуфабрикатного шелка и хлопка потреблялась в ремесленной сфере города.

По-видимому, с развитием шелкоткачества Кафы, но не просто с пунктом реэкспорта, как считали прежде [613], надлежит связывать появление «кафимских» куфтери и камки, муравных, багряных и белых, с большими и малыми узорами; «кафимских» тафты и шелка, цветных и червчатых; «кафимских» тесьмы и каймы, известных по средневековым русским источникам[614].