Между «привет» и «прощай»

– Прости, Терри. Наверное, столь личные беседы не уместны для офиса, но я должна была решить этот вопрос.

– За этим я и пришел. – Он усмехнулся, глядя на мое озадаченное лицо, и покачал головой. – Я ведь сказал – обращаться ко мне с любыми просьбами.

– Ты не против, что я уезжаю?

– Ты сама сказала – мы что-нибудь придумаем. – Он склонил голову набок. – Ты произнесла блистательную речь. Она так и просится в книгу.

Я облегченно вздохнула. Несмотря на всю браваду, я до сих пор ужасно боялась, что коллеги просто поднимут меня на смех.

– Может, ничего не случится. – Я с трудом сглотнула. – И я быстро вернусь.

– А может, и нет, – улыбнулся он. – Но ты не узнаешь, пока не попробуешь, верно? – Он крепко пожал мою ладонь. – Удачи. Тебя будет не хватать здесь, в офисе.

– Спасибо, Терри, – проговорила я и вновь облегченно вздохнула.

Весь полет до Лихуэ я ощущала, как рушится моя уверенность, в голове теснились тысячи дурацких, тревожных мыслей, лишая меня покоя.

«Это чертовски большой шаг. Просто огромный. Что я делаю? А как же моя шикарная квартира? Захочет ли Эшер меня видеть? Я смогу перевезти на Гавайи велотренажер?»

– Извините. – Я схватила за руку проходящую мимо стюардессу. – Можно мне двойной мартини с водкой?

Но когда она протянула напиток, я не выпила его залпом, как намеревалась. Несмотря на накрывавшую меня панику, глубоко в сердце, твердая, словно камень, поселилась истина. Путеводная звезда.

Говорят, личностный рост приходит через невзгоды, а сила рождается в сопротивлении. В Сиэтле для меня не было роста, я застряла в собственном самодовольстве, мариновалась в блестящей, оживленной, свободной от невзгод, но изматывающей жизни. Мне требовалось выйти из зоны комфорта и начать расти; именно поэтому я в первый раз полетела на Кауаи.

«И нашла там Эшера».

Я всем своим существом любила этого мужчину, обожала маленький остров – поскольку пожарный называл его домом. Он готов был отказаться от всего ради меня, пожертвовать семьей, друзьями, приятелями с работы, довольством и покоем, которые искал всю свою жизнь и обрел на Кауаи… Он хотел все бросить. Оставалось только надеяться, что на это существовала лишь одна причина – он ощущал отголоски того же самого покоя, когда был со мной.

К чему мне дорогие коктейли, городские улицы, походы по магазинам, когда больше всего на свете я хотела любить его и быть любимой. Не потеряться в Эшере и полностью отдаться ему, а стать рядом с ним кем-то бо́льшим. Ведь я тоже могла кое-что отдать.

Я коснулась кварцевого кулона на шее и улыбнулась простиравшемуся на мили океану – бесконечному, словно возможности. Жизнь – не простая штука, не какое-то конкретное место. Она заключает в себе безграничный потенциал и опыт, который нужно пережить. Сиэтл никуда не денется, но мои чувства к Эшеру больше не повторятся.

Я не собиралась так просто от них отказываться.

Глава 26 Эшер

Буря все же разразилась.

Небо закрыли темные, плотные тучи, дождь шел не переставая. Ближе к вечеру, когда закончилась смена, я поехал проведать Моми – хотел убедиться, что они вместе с новой медсестрой в безопасности. Она жила в маленьком домике в Ханалее, неподалеку от бунгало Моргана и Налани.

«Бывшего бунгало. В прошедшем времени».

Приходилось постоянно напоминать себе об этом. Мозг никак не мог переключиться. Я все время ожидал увидеть глупую улыбку брата, услышать по телефону его голос, смех и дурацкие шутки, ощутить его объятия – я притворялся, что они мне не нравились, хотя на самом деле безумно в них нуждался.

– Перестань! – велел я себе.

Скорбь сегодня кружила рядом, будто голодный волк, следовала по пятам, готовая вонзить в меня зубы и разорвать на части.

«Не сейчас…»

Я свернул на подъездную дорожку, ведущую к бунгало Моми. Дом был выстроен в старом гавайском стиле, отделан деревом и заполнен предметами островного искусства – скульптурами из дерева коа, плетеными ковриками, бусами и старыми фотографиями родных Моми. Все уже умерли, включая ее дочь, мать Налани – она растила ребенка одна, пока не скончалась от рака. Моми пережила и дочь, и внучку, и по-прежнему находилась среди нас. Она не сдавалась.

Медсестра по имени Марианна встретила меня возле двери, рассказала о состоянии Моми, сообщила, что им нужно, потом объяснила, что старушка решила прилечь у себя в комнате, однако хотела меня видеть.

– Алоха, Эшер, – произнесла Моми, когда я вошел; она не отрывала взгляда от окна, по которому стекали капли дождя.

Из старого проигрывателя доносился голос Дона Хо, поющего «Прекрасный Кауаи». Моми повернулась ко мне. После перелома бедра она выглядела еще более худой и хрупкой. Длинные волосы, в которых недавно мелькали темные пряди, теперь стали совершенно белыми.

«Во всем виновато горе, оно отбирает частичку души».

– Подойди, сядь.

Я придвинул стул к ее кровати.

– Как ты себя чувствуешь?

– Старой, – проговорила она. – Мое время на исходе.

– Боже, не говори так.

Она лишь усмехнулась.

– Я не умру сию секунду. И все же хочу кое-что сказать. Просто на всякий случай. – Она пристально посмотрела на меня. – Где Фейт?