Между прошлым и будущим

Он произнес это шепотом. И от чего-то я ему поверила. Кивнув, я ушла к себе, чтобы остаток ночи провести, глядя на пролетающие за окном снежинки и вспоминая свое детство. Нет, не то время, когда я находилась в сиротском приюте, а то, когда уже жила со своими родителями и старшей сестрой. Я была самой счастливой на свете. Я вспоминала, как вечерами после ужина мы подолгу засиживались в гостиной. Папа читал книгу или газету, а я сидела, прижавшись к нему, и смотрела на то, как вышивали мама и Ора, моя старшая сестра. Иногда это происходило в тишине, а иногда мама вспоминала какой-нибудь забавный случай, произошедший сегодня в ее кондитерской лавке. Она всегда улыбалась. Даже когда чем-нибудь занималась: вышивала, готовила, стирала. Улыбка постоянно была на ее лице. И рядом с ней всегда было тепло. Не знаю, почему я вдруг это вспомнила, но мне до щемящей боли в груди вдруг захотелось сейчас оказаться за сотни миль отсюда, в их маленьком уютном домике, под боком у отца.

Вынырнув из воспоминаний, я смахнула одинокую слезу и пошла собирать вещи. Над горизонтом уже занимался рассвет.

Глава XVII

Жалею ли я? Не знаю. Ведь это был шаг в неизвестность, который привлекал меня именно потому, что, шагая, я не знала, ступлю ли я на твердую землю. И не ступила. Не земля у меня под ногами, а плот.

Вениамин Каверин. Перед зеркалом

А через несколько часов я вновь оказалась во дворце. Вэлиан все утро был немногословен. Да и у меня не возникало желания разговаривать. Поэтому и завтрак, который к которому я так и не притронулась, и вся дорога до резиденции императора прошли в молчании. Все это время я тщательно избегала смотреть на мага. Он же, напротив, не сводил с меня глаз. Я это чувствовала. И дышать от этого становилось тяжелее. У ворот дворца мы остановились. Я упорно смотрела себе под ноги.

-Будь осторожна, - тихо произнес Вэлиан. Что-то в его голосе заставило меня удивленно вскинуть голову и встретиться с его взглядом. И я увидела в нем боль. Этот факт удивил меня еще больше.

-Когда мы увидимся? – спросила я онемевшими губами.

-Через несколько дней.

Я кивнула. Сказать магу мне было больше нечего и я уверенно шагнула на территорию дворца, уже тогда понимая, что назад я уже не вернусь. Точнее вернусь, но уже другая. И я всеми клеточками своей души чувствовала агонию умирания себя нынешней. Я ощущала, как из последних сил цепляется за жизнь та наивная девчонка, которой я была еще несколько дней назад, как она делает последние вдохи, как отчаянно борется за свою, ничего не стоящую жизнь, но с каждым шагом, который приближал меня к дворцовому крыльцу, она слабела все сильнее. Ее крики становились все тише и приглушеннее, хватка ослабевала и вскоре от прежней Ириэн Аларан осталась лишь внешняя оболочка, и та была подправлена с помощью морока. Отныне я не принадлежала себе. Я становилась Кританой Мердиенталь, дворянкой по происхождению, всю жизнь мечтающей быть фрейлиной при принцессе. Жизнь же Ириэн мне пришлось забыть, спрятать глубоко, так, чтобы она никоим образом не вылезла наружу, не напомнила о себе ни жестом, ни взглядом, ни намеком.

Мое пребывание во дворце началось с разговора с главной фрейлиной принцессы, во время которого я узнала, что не увижу Ее Высочество как минимум еще несколько дней, так как мне, во-первых, необходимо было сшить платья, в которых я буду появляться при монаршей особе, во-вторых, заучить наизусть имена всех обитателей дворца и, наконец, доказать этой самой главной фрейлине, которую, кстати, звали Наура, что я достойна быть приближенной к принцессе. По поводу первого пункта у меня возражений не было, со вторым также было легко. При подготовке моего проникновения во дворец в Магическом департаменте меня заставляли наизусть учить имена всех слуг, конюхов, солдат, охраняющих дворец, а также приближенных к императорской семье. А третий пункт меня несколько насторожил. Тем более, что мне даже не объяснили, в чем будет заключаться проверка.

После этого меня отвели в южное крыло, где проживали все фрейлины, которых было всего двенадцать, и оставили в небольшой комнате. Только оказавшись одна, я позволила себе глубоко вздохнуть и расслабиться. Спина начинала болеть от необходимости постоянно держать ее ровно. Да и в висках противно стучали молоточки головной боли из-за напряжения, в котором мне теперь предстояло жить.