Между раем и раем (СИ)

Мы уже обжились, выстроили своей заботой и своими силами деревянно-фанерную будочку, чтобы укрываться от зимних морозов ( посудные склады из соображений экономии не отапливались), но постепенно обозначились приметы приближающегося конца. Посудная эпопея начала давать перебои. Давно уже у людей были выгребены все запасы, бутылки в складе копились всё медленнее, а исчезали всё быстрей. Потребители стали придирчивы: один брал только бутылки, отмытые от этикеток, другому требовалось рассортировать "чебурашки" желтые от "чебурашек" зелёных. Напрочь отказывались брать посуду в деревянных "шиловских" или обычных овощных ящиках, поставщики напитков переходили исключительно на упаковку из пластика.

Минское пиво в магазинах Сидорова сменило продукцию Лакинского пивзавода, его разбирали более охотно. Закрыли власти и геркулесовскую пивнушку на рынке. Стальные сетки, в которых поставлял продукцию Лакинск, тоже остались у нас без дела, они постепенно ушли к строителям на сырьё. Мы не шибко по ним горевали, однако не могли не видеть перемен. И вот прошел тревожный слух - "Геркулес" заключил соглашение с нефтебазой.

Вынужденно ли пошёл Сидоров на такой шаг или просчитался в дальних расчётах, я сказать не могу. Возможно, повлияло и то, и другое. Но разговоры о том, что теперь товаров в магазинах прибавится, поскольку пойдут в дело бартерные запасы нефтебазы, оказались пустым звуком. Избытка хороших, ходовых товаров не появилось. Вдобавок ко всему в стране пошла компания по сокращению наличных платежей, принудительно устанавливались кассовые аппараты.

Перемен к лучшему ждать не приходилось. Пока мы видели одно - упали обороты, начались перебои с зарплатой. Одновременно стало разрастаться и управленческое звено (именно тогда и пришла в "Геркулес" бухгалтером моя давняя знакомая Марина Поверинова). В столовой людей теперь делили на чистых и нечистых. Обедать стали в две смены, управленцы усаживались позже, обособленно. От поварих я знал, хоть они и неохотно в этом сознавались, что для чистой публики отдельно готовят и некоторые блюда. Мелочь, но из мелочей складывалась общая картина бесперспективности. Люди это чувствовали. Уволился из остановившейся столярки Лёшка Рогов. Галина Соловьева перешла от нас продавщицей в Светкин магазин, который почти сразу отошел хлебозаводу.

Вдобавок прошла тихая информация, что Тарасенко - директор и хозяин нефтебазы - выступает против самого существования посудного склада. И тогда мы с Эдиком наконец решили действовать.

Опыт по приёму бутылок у Эдика был. Потребителей стеклотары, приезжающих в "Геркулес", мы знали наперечёт, поскольку сами их отоваривали. По случаю нам удалось перехватить и перекупить партию пластмассовых посудных ящиков. Приезжали иногда к Сидорову добытчики левого товара, в том числе и ящиков, например, грузчики из какого-нибудь обанкротившегося магазина. Обычно они заходили в первую очередь к нам, на разведку. Мы узнавали мнение хозяина. Иногда ящики сгружали, иногда клиенту давался от ворот поворот. А в случае согласия расплата с калымщиками шла через меня или Эдика.

Теперь перехваченную партию мы оплатили сами, и Эдик переправил ее в тот же знаменитый вместительный тёщин сарай. Договорились с Валерой, одним из шоферов, который работал у Сидорова по вызову, катаясь на собственном грузовике. Поскольку выходные дни мы назначали себе сами, определили и день, когда Эдик в свой выходной на неделе поедет собирать посуду.

Оставался последний пункт - реализация. Но тут у нас уже была предварительная беседа с двумя армянами-предпринимателями, дядей и племянником. Если не ошибаюсь, звали их Артём и Левон, но кого как - боюсь перепутать, общался с ними больше Эдик. Они проявили интерес к нашим разговорам и указали адрес, по которому находилась их точка по разливу фруктовой настойки. Для этой настойки и требовались водочные бутылки.

Казалось, всё складывается удачно. Я взял выходной и поехал на электричке в Кучино. Один из потенциальных наших партнёров любезно встретил меня, даже провёл и показал их разливочную линию. Показал и склад с готовой продукцией. Я назвал день, когда Эдик привезёт посуду, вместе обговорили цену и сумму. Вполне удовлетворённый результатами поездки, я вернулся на станцию и сел в электричку.

И вдруг, поразительная история, прямо в вагоне меня окликнул Юра Васильев.

До сих пор я удивляюсь и не могу надивиться ничтожной случайности этой встречи. Вагон был полон, я шёл вдоль него, чтобы перейти в следующий. Если бы Юра дремал или, допустим, читал, или вообще просто задумался, он мог бы меня не заметить, или не узнать со стороны спины, как я не узнал его, пройдя мимо. И вообще, в этом неурочном поезде, в дневное время, он оказался по невозможному стечению обстоятельств - забыл захватить из дома папку с материалами, и теперь с полдороги возвращался назад в Электросталь. Да и моя поездка была в своём роде единственная, и как показало дальнейшее - последняя. Одно слово - случай!