Между раем и раем (СИ)

Не знаю, как долго я бы еще проработал в "Протеке". Может быть перешел в другое подразделение и остался бы в нём навсегда, может быть всё-таки ушёл бы, как уходили и другие. Сказать невозможно, человек способен и на долгое терпение, и на внезапные взрывные поступки. Но бессмысленно теперь строить догадки, после того, как всё изменило событие, встряхнувшее внезапно, разом, всю страну. 1998 год. Кризис, дефолт, инфляция, паника...

По "Протеку" было объявлено, что выплаты премий в долларах прекращаются. Сколько и как будут платить впредь - решится в рабочем порядке, по ситуации в стране.

Юру Васильева кризис внезапно как будто пробудил и стронул с места. Он кинулся в поиски по Москве, не найдётся ли работодатель, которому он готов предложить свой богатый Протековский опыт: знание московского рынка и рейтинга лекарств, умение технически организовать электронные заказы, теоретические наработки по организации предприятия, реализующего медикаменты.

Несколько заходов оказались неудачными, и вот наконец Юра вернулся воодушевленный. Как он сказал, ему готовы доверить задачу, которую когда-то в "Протеке" решал Олег Игоревич Астафуров - организовать полноценный аптечный отдел. Фирма небольшая, только-только начинает раскручиваться.

Я думал недолго. В начинающих фирмах есть своя особая прелесть - дух новизны, напора, готовности к любым неожиданным шагам и поворотам. Конечно, кто его знает, что там за фирму накопал Юра, да мало ли их. Почему бы не рискнуть еще раз, ведь с "Протеком"-то всё получилось удачно. Рискнём, тем более, что в этих делах с лекарствами и я уже не новичок!

Когда Вяткин услышал, что я собираюсь увольняться, он не сразу поверил. Потом предложил отложить этот разговор еще на месяц, который, возможно, даст мне время передумать. Я согласился проработать еще месяц, хоть ни на минуту не сомневался, что обратного пути уже нет.

Юра был слегка недоволен, но возражать не стал. Он мне верил и надеялся на твёрдость моего слова. Сам он ушел через неделю, наделав достаточно шума, как в аптечном отделе, так и вообще в "Протеке". Впрочем, делалось такое скорее для собственного утешения. Так когда-то Виктор Чернявский, оставляя "Протек" и отдел филиалов, обратился к остающимся с открытым письмом, где излагал свою позицию и взгляд на сложившуюся вокруг него ситуацию. Но даже и такая выходка осталась "гласом в пустыне", каждому человеку свойственно преувеличивать собственное "Я" и производимое им впечатление.

Дольше всех меня пытался образумить Редозубов Дима. Несколько раз мы ходили с ним вместе обедать и вели за столом продолжительный разговор. Дима, казалось, понимал причины моего решения, в чем-то частично был согласен, но не соглашался с целесообразностью избранного мной выхода. Как обычно и бывает в таких разговорах, каждый из нас остался при своём.

Когда месяц подошел к концу, и казалось про моё желание уйти все позабыли, я тихо уволился и навсегда покинул гостеприимный "Протек", уходя по сути в полную неизвестность. В стране был кризис, кто сидел без зарплаты, кто искал работу, мы же на пару с Юрой, по оценке всех окружающих, были намеренны влезть в весьма сомнительное дело.

Но я нисколько не горевал. Накопленных в "Протеке" и "Геркулесе" денег если еще не хватало на квартиру, то на несколько лет жизни хватило бы вполне. Да и опыт чего-нибудь стоит. А поскольку на великие дела я уже не замахивался, то с малыми, уж тут я был уверен, как-нибудь справлюсь. Теперь не промахнусь мимо мишени даже с зажмуренными глазами.

Гл.16 Двуликая луна

В азартных играх это называется - пойти ва-банк. То есть - убедившись, что игра в обычном темпе идёт всё хуже и хуже, и шансов на реальный выигрыш почти не осталось - сделать огромную ставку, на пределе возможного, в надежде на единственную последнюю удачу. Так выглядели если не действия, то, по крайней мере, намеренья Юрия Васильева.

Схожие настроения были когда-то и у меня при расставании с "Геркулесом". Я тогда предлагал Эдику, если уж зашли так далеко, бросить на нашу отчаянную попытку с посудными комбинациями все имеющиеся у нас силы и средства. Эдик от такого шага отказался, дело кончилось ничем, и вот теперь в роли Эдика выступал я сам. Юра был готов затеять рискованную игру, и ему нужны были соратники. Одним из таких соратников я согласился стать.