Между раем и раем (СИ)

Как-то, ближе к вечеру, у нас между собой зашел разговор - уж не собирается ли Сергей поставить над нами Романа вместо Елены. В разговоре участвовали и Максим, и Юра. Я высказался в том плане, что пусть уж будет такой вариант, по сути он будет означать, что Макареев через Романа хочет у нас директорствовать сам, непосредственно. В общем, больше или меньше, но все согласились, что ничего особенно плохого от такой замены не будет. Максим благоразумно отмолчался. Против высказался только один Юра, причем резко:

-- Тогда будет трындец. Ведь Рома - это мусор.

-- Зря ты так говоришь, - возразил Фёдор. - Он совсем не мусор!

Роман продолжал ездить всю неделю, в том числе привёз и выдал зарплату, с какими-то новыми прибавками. Это тоже настраивало на позитив, хотя я, например, и так получал к тому времени примерно втрое против изначальной здешней февральской получки. Мои домашние накопления впервые превысили цены на недорогие квартиры, ведь они в последнее время понемногу, а всё-таки дешевели.

Но никакого назначения не последовало, Елена Родионова спокойно вышла из отпуска, и почти сразу приехал Макареев, чтобы провести совещание. О складских делах говорили мало, больше о работе с аптеками. Менеджеры, как всегда, рассуждали о сложностях рынка, затем выступила Утарова с категорическим требованием о проведении презентации. Макареев, прежде сдержанный в этом вопросе, на этот раз обещал подумать. Юра почему-то в совещании не участвовал, но заочно досталось и ему. В первый раз от Макареева прозвучало, что, оказывается, Васильев вводит всех в заблуждение, говорит много, а на самом деле никакой серьезной программы, кроме электронных заказов, у него нет.

Я тут же кинулся названивать Юре на домашний телефон, оказалось, что он дома. Два слова о том, что было, в том числе о презентации, и я начал его убеждать, что пора исправлять ситуацию. Он не спорил, согласился, что пора, а на следующий день спозаранку ждал меня на складе. Вместо того, чтобы привезти хоть что-то по программе, достаточно серьёзное и убедительное, Юрий Павлович решил, что пришло время для прямого откровенного разговора. Он передал мне на прочтение большое письмо, написанное им накануне, и попросил оценить стиль и точность изложения.

В письме было написано, что Юра думает об Утаровой Гуле, ее намерениях и планах, и почему эти планы не принесут фирме ничего, кроме вреда. Для меня все его доводы звучали убедительно, но это было то, что мы уже говорили и не раз, в том числе Макарееву, или его людям. Пока такие разговоры никакого результата не давали. Потому в успех такого, пусть даже отчаянного письма я не верил ни капельки. И вообще, в последнее время мне казалось, что при всей иллюзии каких-то возможностей, включая и личное знакомство с хозяином, повлиять на что-либо стало абсолютно нереально. Было впечатление, что меня, вместе со всем "Милосердием", в том числе и с самим Макареевым, несёт куда-то, как на оторвавшейся льдине. Мы дёргаемся, суетимся, но всё странным образом делается не так и притом непонятно, каким образом.

Юра уехал, у меня же, как всегда, была целая куча мелких текущих дел. Впрочем, на этот раз он меня с собой не приглашал. Что там был за разговор - не знаю, от него не просочилось ни отголосков, ни слухов. Как не было.

Но скоро мне сообщили, то ли Фёдор, то ли Макареева, что принято решение переводить весь учёт на программу 1С. Еще у Рафига в "Айпаре" я бегло знакомился с этой программой и был о ней весьма невысокого мнения. Для маленькой фирмочки, и незначительного ассортимента она была излишне, почти катастрофически громоздка. "Протековская" АБЦ и даже "Гепард" казались по сравнению с ней легкой прогулкой против мучительного пути тяжелого обоза в условиях бездорожья.

Такое неприятное решение касалось меня уже напрямую, и я понял, что разговора с Сергеем не избежать. Впрочем, всё происходящее давало мало надежды. Но всё-таки я поехал. Разговор шёл часа два, причём все эти два часа говорил только я. Я просил, умолял, доказывал. Потом начал предлагать варианты, что если надо, мы будем представлять в виде этой программы отчёты и выходные данные. Только не вторгайтесь в наши простенькие плюсы и минусы, не запутывайте дело и людей, не заставляйте их ворочать впустую эти неповоротливые базы данных. Даже такой, в моих глазах неопровержимый аргумент, что вместо одного нынешнего человека мне на документы придётся посадить сразу троих, не произвёл никакого впечатления.

-- Если надо будет, посадим троих, - невозмутимо ответил Макареев.

И я опять почувствовал себя на льдине, даже притормозить которую у меня нет никакой возможности.

Следующий приезд Романа запомнился надолго.