Между раем и раем (СИ)

Практика эта, впрочем вполне по временам 90-х годов обычная, вылезла наружу, Пришлось Елене отправляться на поклон, либо на расстрел. Как там удалось решить вопрос, никто не знает, но дело закрыли.

Затем в декабре началась известная гриппозная паника, поднятая незадолго до того еще в Англии. Люди в эту зиму внезапно испугались гриппа и бросились все как один за противогриппозными лекарствами, в том числе за ремантадином, который продавали мы. Лекарство разлеталось стремительно, аптеки заказывали минимум по десять коробок. То есть сотнями упаковок. Наши запасы быстро иссякли. Елена срочно выехала к дистрибьютерам, и успела перехватить у кого-то из-под самого носа целую машину дефицитного препарата. Вот наконец, когда Сергей Михайлович почувствовал, что и "Милосердие" может давать прибыль.

Подошло дело к Новому Году. Как и водится, справляли мы его в том числе и на работе. За большим столом собрались все, за исключением троих человек. Не захотели праздновать со всеми Лысова Людмила, Утарова Гуля и Максим Коваленко. А потом мы узнали, что вместо праздника были они в тот день у Макареева и выдвинули ему ультиматум - либо директором становится Гуля, либо они дружно, все трое, уходят прочь и оставляют за собой право давать о "Милосердии" любые отзывы. Оказывается, на хозяев компаний иногда действуют и ультиматумы. В январе мы узнали, что у нас новый директор. А Максим Коваленко теперь - заместитель директора. Какие-то складские бумаги, которые я прежде подмахивал сам, стало теперь необходимо подписывать у него.

Я проработал до марта, и насколько хорошо пошло дело у нового руководства, долго рассказывать не буду. Скажу только, что сразу было нанято несколько новых, довольно зеленых менеджеров. Вдобавок к другим проблемам, этим менеджерам разрешали работать только с определенными аптеками по особому списку. Иногда было искренне жаль этих вечно замотанных ребят и девчат. Появились аптеки-должники, аптеки - тяжелые плательщики.

Коваленко сидел теперь в кабинете, как заместитель, и подписывал все бумаги. Гуле, то бишь Бахытгуль Елемесовне, тоже стало некогда разъезжать по аптекам. Её инициативой готовилась большая пышная презентация. Рядом с новым начальством заняли комнату новые программисты, я успел застать из них только двоих. Помнится, показали мне они образец нового наборного листа - вместо нашей простенькой таблички, красивую карточку с "шапкой", рамочкой и разным пояснениями. Я не стал возражать, спорить по подобным мелочам - только зря расстраиваться.

Один из водителей (это были уже новые водители, а не те, которых взяли вместо Амелина и Попова. Те оказались неудачные - один тяжело болен, другой запойный пьяница, в конце концов разбивший машину), так вот, один из водителей попросил меня посодействовать им в довольно мелком, но существенном вопросе. Зима выдалась сырая, дождливая, в Москве кругом стояли лужи, а места для выгрузки заказов в аптеки часто были очень неудачные. Чтобы не ездить целый день с мокрыми ногами, требовались высокие специальные кожаные ботинки, в общем не особенно и дорогие. Почему бы не выдать их, как спецобувь?

Я пошел к Гуле, спецодежда для работников у нас практиковалась, и вопрос был правомерен. Но Гуля считала иначе - положение очень трудное, на счету каждая копейка, и нет возможности приобретать разные ботинки. Можно было напомнить про малопригодные тележки, приткнутые сейчас по разным углам, про нанятую в январе прямо с улицы повариху, сбежавшую с первой же большой выданной суммой, про напечатанные на заказ календарики с портретами, только зачем? А тем более вспоминать про предстоящие чудовищные траты на презентацию! Конечно, это не сравнить с былыми "Протековскими" забавами, когда приглашались со своим спектаклем Любовь Полищук и Константин Райкин, но всё же одной-двумя директорскими зарплатам тут никак не обойдёшься. Короче, я лишь удивлённо округлил глаза и пожал плечами.

В другой обстановке шофера получили бы свои ботинки. У меня на руках была довольно крупная сумма из неучтенных денег. Мы ведь практиковали продажу лекарств за наличные деньги своим работникам и через них, всяким их знакомым. Цены были естественно не аптечные, а с реальной скидкой, то есть те, по которым шёл отпуск в сами аптеки. Желающих купить всегда было достаточно, и из месяца в месяц не убавлялось. Делалось всё, разумеется, без кассовых аппаратов, то есть негласно, а проданное просто списывалось, как уничтоженный брак. Отчитывался я по этим продажам, с передачей денег, напрямую перед Макареевой.