Между роком и судьбой

Мне показалось, что его глаза радостно вспыхнули, а затем он наклонился, бережно взял мою ладонь и коротко поцеловал мои пальцы. Его губы были сухими и жаркими. Какое-то обжигающее чувство пронеслось по венам и осело в животе. Я поняла, что мои щеки заалели.

– Отдыхайте, Кара. Совсем скоро начнется коронация.

– Благодарю за заботу.

– Пока есть время, займитесь своим здоровьем. – Он кивнул в сторону порошков. – Я имею в виду не лекарства.

Я медленно кивнула. Мои пальцы все еще были в ладони Рока, и эта физическая близость действовала на меня как на кролика объятие питона, – полностью подавляло.

Дверь за Роком плавно закрылась, и я в изнеможении откинулась на подушки. Тело болело, но гораздо хуже приходилось душе, которая разрывалась на части. По лбу катились капли холодного пота, и я смахнула их рукой.

«Вам придется научиться принимать неприятные решения».

Слова Рока похоронным набатом звучали в голове снова и снова. Закусив губу и чувствуя во рту металлический привкус крови, я смотрела в отблески огня в камине.

– Я научусь, – сама себе пообещала я. – Научусь, Рок. Даже если вам это не понравится…

Я еще какое-то время смотрела на огонь, успокаиваясь. В моем распоряжении было три дня – бесконечность, как я недавно узнала. Я успею все сделать правильно.

Я устало прикрыла глаза. Передо мной снова вспыхнула темнота, а затем в ней проступило хитросплетение нитей жизни. Я вздохнула и принялась за работу.

В одном Рок оказался прав. Лекарства мне действительно не пригодились.

Глава 7

Ноги подрагивали, но я уверенно сделала первый шаг, чуть помедлила и продолжила путь по длинному широкому коридору, устланному красной ковровой дорожкой. Ее цвет гармонировал с цветом моего платья, потрясающего своей роскошью. Нежнейший шелк, расшитый драгоценными камнями, в мерцающем свете сотен свечей, отливал всеми оттенками алого. Широкие тяжелые юбки едва заметно колебались от любого движения. Туго затянутый корсет позволял дышать с трудом, но голова кружилась не от недостатка кислорода. Сжимая в руке рукоять обнаженной шпаги, той самой, что я сразила Воина, я шла навстречу шаману, ждущему меня в другом конце храма. Величественные звуки органа расходились по всему огромному залу и поднимались выше, к сводчатому округлому потолку и фрескам на нем. Сейчас, в вечерних сумерках, изображения на них были плохо различимы, но я прекрасно помнила их рисунок. Они рассказывали историю появления тринадцати кланов и предков-зверей, ставших вскоре Богами и покинувших землю. Мне казалось, что глаза всех тринадцати Богов устремлены на меня, и это немного пугало. Тяжелая королевская мантия, сшитая из шкур животных, давила на плечи. Пушистой рекой она стекала вниз, по моей спине, и лениво, торжественно ползла вслед за мной по красной ковровой дорожке.

По обе стороны от меня стояли люди – представители всех тринадцати кланов, пришедших, чтобы выразить мне почтение и заверить в своей верности. Я слышала шепот, иногда благоговейный, чаще – настороженный, и продолжала с достоинством идти вперед, не оборачиваясь и не ловя ничей взгляд. Волосы были распущены, они свободной волной падали на плечи и их тяжесть заставляла держать голову еще более гордо.

Шаман встретил меня у подножия небольшого возвышения. В его руках сияла корона, украшенная крупными рубинами и россыпью бриллиантов, – гарант жизни моих сестер.

Я остановилась и медленно, чтобы не наступить на мантию и подол платья, обернулась лицом к зрителям. Орган замер. В храме повисла такая тишина, что можно было расслышать легкое шипение горящих свечей.

– Сегодня, милостью Богов, мы обретаем того, кто прошел испытание смертью и водой. Того, кто будет править мудро и исполнять волю Богов. Мы обретаем королеву!

По храму разнесся зычный голос шамана. Он говорил так громко, что едва не срывался на визг, и это заставило меня раздраженно поморщиться. Шаману пришлось привстать на цыпочки, чтобы возложить на мою голову корону.

– Да здравствует королева Кара! Долгих лет жизни королеве Каре!

Приветственные крики раздавались со всех сторон, они оглушали, и я, немного растерянная от всего происходящая, старалась выглядеть невозмутимой. Я с наигранной неспешностью, вызванной опасением наступить на подол платья и упасть, поднялась по трем ступеням и медленно опустилась в кресло. Я сжала рукоять шпаги еще сильнее и положила обнаженное оружие на колени, как того требовали традиции.

Один за другим, как тогда, после поединка, люди стали опускаться на одно колено. Но теперь они делали это не молча. Прижав правую руку к груди, они давали клятву:

– Клянусь быть верен королеве и исполнять ее волю, как волю Богов!

– Клянусь!

– Клянусь!

– Клянусь!

Царственно кивая, я не испытывала ничего кроме смутной тревоги. Я чувствовала, что стою только в самом начале пути. Вглядываясь в лица тем, кто произносил клятву, я понимала, что хотела бы оказаться где угодно, только не здесь. И от этих мыслей массивная корона казалась еще более тяжелой, чем была на самом деле.

«Кара умерла. Да здравствует Кара!»

***