Между сердцем и мечтой

— Это верно, — не стал спорить монарх. — Вы не похожи на остальных женщин. И вы и вправду искренны в проявлении своих чувств. Меня завораживает ваше умение наслаждаться забавами с умиляющим непосредственностью и детским восторгом, и то, как вы снова превращаетесь во взрослую серьезную женщину, как только время развлечений заканчивается. Не могу не отметить, что мне бы хотелось видеть вас игривой много чаще, однако разумность и усердие мне приносят не меньше радости. И мысль, что всё это вы подарите кому-то другому, сводит меня с ума. — Я открыла рот, собираясь возразить, однако государь поднял руку, и мне пришлось промолчать: — Не хочу сомневаться, Шанни, не хочу бояться соперника, даже если он живет только в моем воображении, и потому я исполню слово, данное вашей матери. К тому же она права, стоит соблюдать приличия. Теперь я буду сопровождать вас.

Это был удар! Признаться, я надеялась, что слова его были произнесены в запале, и я смогу с легкостью отговорить короля исполнять свое обещание. Мне вдруг с ужасом подумалось, что теперь всяческие доверительные разговоры с дядюшкой станут невозможны. Как нам обсуждать происходящее со мной, если рядом будет король? И как говорить о том, что меня так сильно волнует — о моих устремлениях?

Да что там! Я теперь задохнусь от королевской опеки! И пусть его общество было мне приятно, но даже от него хотелось отдохнуть, до того монарха вдруг стало много. Наши встречи перестанут приносить радость, и что тогда? Да это всё попросту может стать невыносимым! И все-таки я заставила себя умерить возмущение и попыталась достучаться до короля:

— Мои близкие далеки от Двора, государь, для них вы остаетесь их господином, а потому они не могут позволить себе оставаться собой, опасаясь нарушить этикет и оскорбить вас. Моя матушка почитает вас и вашу власть, но вызвала негодование своим высказыванием. Теперь она переживает. И так будет каждый раз, когда вы окажетесь рядом со мной. Быть может, — осторожно продолжила я, — пусть лучше дядюшка встречает меня и сопровождает в поездках по городу? Он радеет за честь и благоденствие рода, а потому не допустит ситуаций, которые могут бросить тень на меня и всех Доло. К тому же, если у вас будут важные дела, то мне придется отменять поездку, тогда я и вовсе ни с кем из близких мне людей не увижусь. Так разве же я нашла не лучшее решение спорного вопроса? Пожалуйста, государь, — я взяла его за руку и, заглянув в глаза, улыбнулась.

Чуть помедлив, монарх ответил:

— Хорошо, когда я буду занят, пусть его сиятельство вас сопровождает. В остальное время рядом с вами буду я.

— Как угодно Вашему Величеству, — склонила я голову и решила не сдаваться.

В конце концов, как он сам сказал, ссориться и мириться мы умеем превосходно, а за свою свободу я была готова бороться даже с самим королем.

Глава 14

— Это невыносимо… Ваша милость! Если вы сию же минуту не выйдете, я войду сам и тогда… — Дверь распахнулась, и на пороге появился разгневанный монарх, щедро рассыпая молнии глазами. Вошел и остановился. Он даже приоткрыл рот, рассматривая представшую ему картину, после медленно выдохнул и позвал очень проникновенно: — Ша-анри-из. Душа моя, что вы делаете?

— А? — я обернулась, мазнула взглядом по государю, нахмурилась, пытаясь понять, что ему от меня надо, а затем устремила взор на свои записи. Мысль, только что ясная и четкая, растворилась под напором вторжения венценосной особы, и я сердито нахмурилась, пытаясь ухватить беглянку за ее невесомый хвост.

— Шанриз! — рявкнул король и стремительно приблизился к туалетному столику в моей спальне, за который я присела на пару минут… не помню уже когда. Выхватив из-под моей руки почти полностью исписанный лист, Его Величество пробежал взглядом аккуратные ровные строчки и воззрился на меня со смесью возмущения, недоумения и явной жаждой убийства. — Это что? — вопросил он, еще борясь с раздражением.

— Тезисы и вопросы, — честно ответила я.

Монарх втянул носом воздух, медленно выдохнул и, скользнув взглядом по листу, напомнил:

— Мы собирались ехать в театр.

— Разумеется, — кивнула я.

— Это вы пожелали ехать в театр…

— Я помню, государь.

— Я пытался сопротивляться, но вы хлопнули папкой по столу у меня перед носом и объявили о невыносимости однообразия, чем взбесили меня до крайности. Однако я признал справедливость вашей жалобы и согласился. И что же?

— Что? — спросила я с любопытством.