Между (СИ)

— Потом мы сели в машину и поехали в неизвестном мне направлении. Мама выехала на трассу и всё увеличивала скорость, что меня пугало. Я пыталась её остановить, как-то убедить и поговорить, но потом… — и тут я не выдерживаю и слёзы уже градом льются по моим щекам. — Ярослав, она сказала, что должна избавить мир от моего существования, что я непростительная ошибка, и выехала на встречку! — он прижимает меня к себе, позволяя выпустить все эмоции, что копились во мне всё это время. — Если бы не другой водитель, меня бы уже не было. Сколько раз она пыталась убить меня! Я уже даже со счёта сбилась. Может и правда мне нужно было умереть, чтобы всем было спокойно…

— Алиса… Алиса, — дождавшись, когда я буду в состоянии его слушать, Ярослав продолжил. — Ты достойна жизни, самой лучшей жизни. Ты родилась не просто так. Одно твое существование — это уже значимая, важная и нужная часть жизни всех, кто тебя окружает, тех, кто встретился и встретится в твоей жизни. Ты ни в чём не виновата. Каждый человек сам принимает решения, совершает поступки, за которые потом сам должен нести ответственность. Не бери на себя ответственность за решения своей матери.

— За что тогда она со мной так…

— Я не знаю. Но посмотри, через что тебе пришлось пройти и при этом ты смогла стать прекрасным человеком, сохранить в себе свет и доброту. Разве это малого стоит?

— Я не знаю.

— Ты всё время была один на один с этим, однако теперь у тебя есть те, кто позаботиться о тебе, защитит.

А потом я рассказала ему всё. Совершенно всё.

— Прости, я вывалила на тебя всё это. Никому не рассказывала об этом, а тут… Ты не обязан выслушивать о моих проблемах…

— Я всегда готов тебя выслушать. И рад, что ты смогла это рассказать. С тебя достаточно терпеть это и нести в одиночку.

Почему я открылась именно ему? Почему сейчас?

Хотя ответ же на поверхности — он дарит мне чувство защищённости и покоя. И в трудный момент, кога я была на грани, оказался рядом, помог и поддержал, сказал такие нужные слова.

Пусть я была и не в себе, но помню, как он сказал: «Девочка моя». Что это было? Просто, чтобы успокоить меня или что-то большее? Хотя кого я обманываю, не может быть чего-то большего. Вероятней всего просто вырвалось, а спросить я не смею. Но надежда умирает последней…

— Как тебе удалось снять тревожность? — осторожно спрашиваю.

— На нашем теле есть много точек, действие на которых может помочь. Это был крайний способ, чтобы помочь.

— Спасибо. Спасибо, что помог и был рядом.

— Просто знай, что всегда можешь обратиться ко мне.

— Хорошо.

—

Мне было действительно тяжело видеть, как на её лице появляется выражение такой нестерпимой душевной боли, которую ей приходилось годами скрывать ото всех и жить с ней в одиночку, что я не выдержал, и прижал её к себе, в надежде, что хоть так сниму часть тяжелого груза, что лежит на её душе. Больно видеть, как глаза её, поднятые к небу, наливались слезами, как цветы росой, а лицо искажалось в судороге пережитого страха.

И постепенно я замечал, как её дыхание стало ровнее и тише, лицо спокойнее. Слёзы больше не текли. Чувствовал, её, как самого себя, как боль от пережитого потихоньку стихает, уступая место другому чувству. Совершенно не отдавал себе отчёта в этом чувстве, но оно однозначно когда-то было мне знакомо, только в этот раз намного острее и сильнее, и я легко подчинился его влиянию.

Осознавать, что всю свою жизнь она чувствовала себя чужой в родной семье — страшно. Но несмотря на это Алиса всеми силами цеплялась за жизнь. Это стоило ей больших усилий, которые были так неясны, что тут в пору чувствовать лишь неудовлетворённость и вечные душевные терзания. А ведь она просто стремилась восстановить полноту своих ощущений и свободы жизни. Она справилась и это её спасло.

В голове всё не укладывается, как в такой хрупкой девчушке может крыться такая сила, которую она сама даже не осознаёт. В ней плещется стремление к жизни, познать мир вокруг себя. Она одновременно доверяет всем и боится. Несмотря на то, что в полной мере прочувствовала на себе суровость реальной жизни, продолжает видеть в людях хорошее, но не видит этого в себе.

Её хочется оберегать и защищать. Сделать счастливой.

От мыслей меня прервал звонок.

— Да, Ром.

— Есть разговор.

— Что-то серьёзное?

— Думаю, да. Мы кое-что нарыли.

— Мне приехать?

— Да я лучше сам, всё равно тут неподалёку.

— Тогда жду.

— И пусть Михаил подходит, если есть возможность.

— Понял.

Спустя какое-то время у меня дома собрались Михаил и Рома.

— В общем, мы начали искать с самого банального — виновника. Проверили его и, казалось бы, зацепиться не за что. Всё идеально.

— Разве это плохо? — заинтересованно спрашивает Михаил.

— В том-то и дело. Всё слишком идеально. Прямо-таки чисто. Но все мы знаем, что не бывает всё так радужно, чтобы и все улики на лицо, и копать не нужно, и виновника взяли сразу.

— Хочешь сказать, что его подставили? — спрашиваю у друга, поскольку прекрасно знаю ход его мыслей.

— И да, и нет, — вздохнув, говорит Рома. — Мы собрали по нему всё, что только возможно.