Между Сциллой и Харибдой

Ровно за день до того, как я написал эти строки, возле стен Государственной Думы состоялся очередной митинг гей-сообщества и сочувствующих им антифашистов против принятия депутатами абсолютно дикарского закона, ущемляющего свободу слова для одной из категорий населения, отобранной по признаку сексуальных предпочтений. Православные фашисты налетели и избили митингующих девчонок и парней. Били по лицу. За что? За то, что данная категория населения фашистам просто не нравится. Как датским мусульманам не нравятся узкоглазые жители Гренландии. Как собакам не нравятся кошки.

Нечто подобное происходило полвека назад в Штатах, когда за свои права боролись негры. Другое дело, что там после победы равноправия началась аффирмация, то есть предоставление вчерашним угнетенным преимущественных прав — маятник проскочил дальше. «Перегибы» — такое знакомое нам слово! Не обходится без них, как видим, и в Америке… Но нам тут, в России, не до аффирмации, у нас даже простое требование равноправия вызывает слепую ненависть с брызгами слюны.

Перегибать не надо. Выпрямить — необходимо.

Как выпрямлять будем?

Начнем, как уже было сказано, с Республики. Если мы хотим обеспечить всем равные права, значит, мы должны не допустить ситуации, при которой большинство будет ущемлять свободу меньшинства. Права неотъемлемы и должны защищаться государством. Это его главная и первоочередная задача. Все остальные функции — оборона, инфраструктура, дипломатия — потом.

Если большинство проголосует за то, чтобы рыжие немедленно перекрасились или чтобы никто не носил в ухе сережку в виде свастики, на их голосование можно наплевать и забыть про него. Потому что задача государства — обеспечивать личные свободы. До тех пор пока рыжий (носитель свастики и проч.) не заставляет тебя стать рыжим (носить свастику), он в своем праве. И цель государства — защитить тех, против кого ополчилось большинство. Это уже не демократия. Это закон и свобода личности.

И с голосованием не все так просто. Давайте подумаем, кто может и должен голосовать, решая судьбы страны? Может клинический идиот голосовать? Может осмысленно подойти к этому процессу даун? А алкоголик Вася из Урюпинска, давно пропивший все мозги? А просто тупой?…

Вот вам пример. Моя жена зачем-то решила получить второе образование. На сей раз психологическое. Поступила в какой-то свежеобразованный институт, читала учебники, сдавала экзамены, писала курсовые, потом диплом настрочила и защитила… Так вот, она была единственным человеком в группе, кто все писал сам. Все остальные просто скачивали курсовые и дипломы из Интернета. А когда у них в группе однажды зашел разговор о низком качестве современного образования — модная тема! — ее сокурсники выдвинули радикальную идею повышения знаний:

— Да надо просто запретить Интернет — и все!

На полном серьезе. И Галка была единственным человеком, которого данное предложение возмутило. Парадокс — те, кто сами по глупости не могли сделать ни диплома, ни курсовой работы, а скачали все из Сети, шизофренически предложили Сеть запретить! У тупых на все случаи жизни один аргумент: запрет. И они считают это нормальным — когда тупые запрещают умным то, что им, тупым, кажется вредным.

Знаете, если у вас под рукой нет тестов на интеллект, можете воспользоваться простейшим — дать человеку задачку на мнимый вред, приписав таковой чему-либо, и, если из его уст первым вылетит слово «запретить», можете сразу перестать с этим дураком общаться — тест на интеллект не пройден. Голосовать такому человеку не надо. И быть избранным.

Еще пара примеров из жизни.

В начале 2013 года самолет, следовавший рейсом Москва — Пхукет совершил вынужденную посадку в аэропорту Ташкента, потому что пьяный пассажир устроил дебош. Пресса тут же припомнила еще пару похожих случаев, и в депутатской среде сразу всплыл очередной законопроект — а давайте запретим магазины беспошлинной торговли, чтобы люди не проносили на борт спиртное! То есть давайте из-за десятка придурков накажем миллионы пассажиров.

Требование запрета — признак дурака. К сожалению, дураков много. И, к великому сожалению, люди уже привыкли к инфантилизирующему влиянию государства. Помню, едучи в машине, услышал по радио обсуждение какого-то очередного запретительного закона. И ведущий произнес:

— А сработает ли запрет? Вот нам уже запретили пить пиво на улицах…

Я поразился построению фразы. Она прозвучала совсем обыденно. «Нам запретили…» Как будто есть некие воспитатели-марсиане, которые нам, словно детям, что-то запрещают, а мы проглатываем.

Люди низкоинтеллектуальные подсознательно считают себя детьми под присмотром строгого Отца. Они полагают, что им можно что-то запрещать для их же блага, что их необходимо наказывать за нарушение запрета, потому как: «Ну, вот такие мы люди, без кнута никуда. Сталина на нас нет…» Но если у этих дураков вдруг отобрать право голоса, они будут искренне возмущены! Хотя детям голосовать не положено в силу незрелости.