Между ударами сердца

Гамзат посмотрел и невольно содрогнулся. На выходе из прихожей – слева и справа от арки, ведущей в гостиную, – стояли два рыцаря. Вернее, это были пустые доспехи – полная экипировка пешего рейтара. Под шлемом и панцирем было пусто.

Гостиная одновременно со своей прямой функцией – комнаты для гостей, служила и библиотекой. От пола до самого потолка – он был высокий – больше трех метров, вверх вели книжные полки. Все они были до отказа набиты книгами – старыми и новыми изданиями, в основном по истории, археологии, искусствознанию. В одном из углов комнаты дагестанцы заметили электрокамин, стилизованный под настоящий, перед камином стояли два плетеных кресла-качалки. Одно побольше – явно для хозяина, другое поменьше – для его дочери. С противоположной стороны от камина находился мягкий кожаный диван, перед которым застыл старинной работы журнальный столик с гнутыми ножками. В прозрачной вазе на столике были живые гладиолусы.

– Нехилая обстановочка. Если с мозгой продать, – прикинул Гамзат, – под полтора ляма потянет.

– Ты еще сядь книги посчитай, – задумался Аслан и кашлянул.

– А что книги? Морока с ними! Сдадим в макулатуру.

– Слышь, надо будет все-таки пересмотреть – мало ли что. А старинные коллекционерам можно попробовать загнать.

Кабинет Ивана Ивановича был просторный и светлый благодаря большому окну, выходящему на балкон. Здесь стоял высокий книжный шкаф, заставленный книжками. Перед ним находился рабочий стол, на котором возвышался громоздкий, далеко не новый компьютер. А за шкафом пряталась старенькая полуторная кровать.

Комната Марии Ивановны представляла собой ухоженную спальню, не очень богатую, но и не бедную. Здесь был еще один, только застекленный балкон, где на крючках, вмонтированных в стену, висел полосатый гамак. Балкон затеняла листва раскидистого клена, что рос напротив. Мария Ивановна любила качаться в гамаке и в лучах пробившегося сквозь листву солнца почитать книгу.

– Красава, – говорил себе Аслан. – Хата – красава.

В уме он уже подсчитывал, на сколько потянет такая квартира. Выходило даже больше, чем он раньше предполагал.

Кухня – не кухня, а большая столовая – была устроена в русском стиле XIX века. Овальный стол, стулья с шелковой обивкой в цветочек. Белоснежная скатерть. Взгляд Аслана зацепился за наборы старинного русского фарфора. Он даже цыкнул от удовлетворения.

– Гамзат, все эти вещи ты отвезешь в Москву, Хейдару. С выручки заплатишь причитающееся Абдурагиму и Мансурику.

– Я думаю, тут и нам с тобой еще неплохо перепадет.

– Я тоже так думаю, – потер от удовольствия руки Гамзат.

Дагестанцы заглянули в туалет и ванную комнату. Там все было на приличном уровне.

– Тут вполне хватит и косметического ремонта. Только обновить кое-что, чтобы в глаз зыркнуло.

– Согласен, – послушно кивнул Гамзат.

Дагестанцы зашли в гостиную и расселись по креслам-качалкам. Гамзат закурил сигарету. Пару секунд поискав глазами пепельницу и не найдя ее, он стряхнул пепел на паркет.

– Вай, эбель, олень, чё ты делаешь, – осуждающе проговорил Аслан.

– О, извини, – Гамзат наклонился, собрал пепел с паркетин, затем взял с журнального столика вазу с цветами, поставил между креслами-качалками. Следующая порция пепла полетела в воду между стеблями гладиолусов.

– И все-таки что за движения мутил этот старик? – стал вслух рассуждать Аслан.

– Я тоже прикинул – не на пенсию же он все это прикупил, – Гамзат глубоко затянулся и с шумом выдохнул дым.

Сизые клубы поднялись к потолку. Их прорезали белые лучи солнца, которое уже ярко светило за окном. Со двора начали разъезжаться автомобили – соседи, в основном чиновники местной администрации и их родственники, новоиспеченные бизнесмены, – спешили заполнить собою кресла в своих кабинетах.

В комнате вдруг задребезжал телефон – Аслан и Гамзат одновременно обернулись, посмотрели друг на друга, но трубку снимать не стали. После пятого звонка включился автоответчик, работающий на громкой связи.

– Здравствуйте, это квартира Прохоровых. Извините, в данный момент подойти к телефону мы не можем. Пожалуйста, оставьте свое сообщение после звукового сигнала, – произнес приятный голос Марии Ивановны.

– Маша, это Джонатан. Мне принесли вещи. Пускай Иван Иванович приедет, посмотрит, – проговорил в трубке мужской голос с отчетливым английским акцентом. – Мне сказали, что они хорошие. До восемьсот двенадцатого года. Надо проверить. Очень жду.

Аппарат замолчал.

– Теперь ты врубился, Гамзат, чё старик-то мутил?

– И чё же?

– Оценщик он, короче. Был. Хавал систему по антиквариату или старинным пикам и пушкам, и медалькам всяким, – Аслан сам достал пачку сигарет из кармана пиджака, закурил, с шумом выпустил дым и внимательно посмотрел на стеллажи, забитые книгами. – Я так мыслю, что он мог иметь где-нибудь здесь добрую заначку.

– Если что в банке держал, то это Грищенко гребанет. Мы не вытянем.

– Старик грамотный был. Такой не будет показывать, что у него, пенсионера, деньга водится.