Между ударами сердца

– Точно говоришь, русские старики и старухи вечно собирают себе на похороны, – Гамзат бросил бычок в вазу с гладиолусами, окурок зашипел, выпустив в воздух едкий запах. – Знал я одну цыганку, сбежала от своих из Дагестана в Россию. Из Ново-Дмитриевки… Ходила по старикам всяким, ишачка. А открывали ей, потому что пасмы и брови перекисью водорода выжгла и линзы голубые, прикинь, вставляла.

Аслан смотрел на полку камина, где в золотой рамочке стоял портрет молодой, улыбающейся Марии Ивановны.

– На гроб он себе, конечно же, копил, – прищурил один глаз от сигаретного дыма Аслан. – А как она тебе?

Дагестанец взял изо рта сигарету и указал ею на портрет Прохоровой.

– Так себе. Не чикса-бикса, понятно, – болячка. Одно в кайф, что натуральная блондинка. Нос большой, торчит, как слива, губы узкие, глаза хоть голубые, но в натуре умные, ей не навешаешь слюней на уши. Все мозги вмиг просветит, как флюорография. И ноги не в моем вкусе. Я за такую большого калыма не дал бы.

– Калыма?! – заржал Аслан и чуть не подавился дымом. – Какой еще калым за такую! – угорал дагестанец. – Да лучше всю жизнь шкурам платить, чем калым за такую давать.

Аслан перестал ржать, так же, как и Гамзат, он стряхнул пепел в вазу с цветами.

– А у русских все наоборот. Не мужики платят и не их родственники, а женщины и их старые. Чтобы только ее замуж взяли.

– Да знаю я. Как это… приданое, называется, кажется. Хорошо придумали. А так до тридцати годов копи, если захотел взять красавицу и чистую, и по-нашему воспитанную.

– А она, понимаешь, никогда замужем-то и не была.

– Аслан, ты душой волочешь. Он же старик образованный. Прикидывал, что за деньги кто-нибудь на нее и позарился бы. Особенно за хорошие деньги.

– И эти деньги явно здесь. В хате, – перебил его Аслан. – Гробовые и приданое этой Марии Ивановны. И это, в натуре, так. Но вот где искать?

– А я знаю, – вдруг сказал Гамзат, широко улыбнувшись, – они в тех железных мужиках. Внутри.

– Хорошо, ты посмотри там, а я еще подумаю.

Гамзат поднялся с кресла-качалки и вышел в прихожую, а Аслан, в очередной раз глубоко затянувшись сигаретным дымом, внимательно посмотрел на книжные полки.

Вскоре из прихожей раздался металлический звон.

– Шайтан, он весь рассыпался! – выругался Гамзат. – В нем ничего нету.

Аслан докурил сигарету, бросил окурок так же, как и его приятель, в вазу с цветами, встал с кресла-качалки, подошел к стеллажам с книгами и, задрав голову, стал внимательно их рассматривать.

– Нашел! – крикнул Гамзат. – Я ж чуял нутром, что в этих железных чурбанах что-то есть!

Дагестанец с одетым шлемом и опущенным забралом вошел в гостиную. В руке он держал похожий на папирусный бумажный сверток, запечатанный сургучной печатью.

– Давай сюда! – Аслан шагнул навстречу Гамзату, выхватил у него из рук сверток и, не раздумывая, сломал печать.

Никаких денег в свертке, к великому огорчению Гамзата, не оказалось. Зато в нем был список всех ценных книг – название, описание и год издания.

– На фига еще списки делать? – скривился Гамзат. – Ведь книги и так перед носом, на полках стоят.

– Аккуратный был старик. И это нам поможет.

– В чем? – не понял Гамзат.

– В оценке. Покажем спецам. Это ведь тоже деньги.

– Лучше скажи, где у него живые деньги? Может, этот старик всё заработанное в книги вложил? И жениху вместо приданого думал втюхать эту макулатуру? – предположил Гамзат.

– Вряд ли. Он был коллекционером. А коллекционеры – это те же охотники, они никогда не расстаются со своей добычей. Деньги здесь, – Аслан показал руками на полки.

– О, нет! – простонал Гамзат, догадавшись, что сейчас ему скажет Аслан.

– Старик очень любил свои книги. Они были для него его корешами. Он им доверял все. Значит, и свои деньги.

– Один шайтан знает, в какой из них они могут быть запрятаны, – глаза Гамзата забегали по стеллажам, осматривая золоченые корешки книг. – Это ж столько нам впахивать?

– Да, только не нам…

На поясе в кожаной кобуре у Аслана задрожал мобильник и через секунду заиграл залихватскую кавказскую мелодию.

– Да, слушаю. Что?! Отлично, я сейчас же еду. Если это так, то с премиальными, – дагестанец отключил телефон.

– Только впахивать придется не нам, – повторил он, – а тебе, мой дорогой. И не только здесь, в гостиной, надо все пересмотреть, а еще и у него в кабинете. До вечера справишься? – сказал Аслан и загоготал.

– Вай-вай, эбель, – Гамзат взялся за голову, еще раз бросая взор на внушительные книжные стеллажи.

– И смотри мне – ничего не утаи, – теперь Аслан сурово глянул в блестящие, как у ворона, глаза Гамзата.

– Ну ты что, брат.

– А то вдруг не найдешь ничего. Или найдешь пару соток в кухне под скатертью, отложенных на валидол.

– Тьфу-тьфу, мащаала! – сплюнул Гамзат. – Деньги будут. Может, я еще парней позову?

– Ты хочешь делиться?

– Понял.

– Тогда вперед, – Аслан быстрым шагом направился к входной двери.

18

Юра, счастливый и уставший после свидания с Юлей, лежал на тахте. Он, как говорится, млел, вспоминая теплоту ее ладоней, изгиб ее талии – теперь он твердо знал, что Юля – его девушка. И от этой мысли у него соловьи пели в душе.