Между ветром и песком

– Ты не врала мне, и ты сохранила мою жизнь. Демоны прокляли мой караван, но Харру благословил его вослед.

Аори едва сдержалась, чтобы не закатить глаза в ответ на этот поток красноречия. Нет вины тоо в том, что он впитал традиции с молоком матери… А, драные демоны!

Она кое-как поднялась, вцепившись в ладонь Шукима. Бок болел немилосердно, и, кажется, тоо это заметил. Двумя пальцами он осторожно отвел в сторону край фарки.

Вот куда делась рубашка. Талию чужачки закрывала повязка из грубой ткани, и на ней посреди старых бурых пятен понемногу проступало алое.

Тоо до хруста сжал зубы. Что может быть хуже долга крови? Он избегал его всю жизнь, и встрял так глупо и нелепо, с девчонкой, с чужачкой! Друг как знал, куда бить…

– Всем заняться делом! – рявкнул тоо, опустив руку и отвернувшись от Аори.

Оценив ярость в его глазах, караванщики бросились врассыпную – поднимать и успокаивать упирающихся ящеров, перевязывать раны, собирать тела и оружие, оставленные нападающими, и подсчитывать собственные потери.

Если не считать раздавленного погонщика, они, можно сказать, отделались испугом. Даже тот арах, что стонал на песке с распоротой грудью, наверняка переживет эту ночь. Насколько Аори могла судить, у действительно умирающих людей не достанет сил безостановочно сотрясать воздух цветистыми проклятиями.

Непонятно только, что так разозлило тоо.

Чужачка сделала было шаг к звенящему металлическими лепестками вожаку, но Шуким схватил ее за руку и рявкнул так, что половина каравана обернулась в их сторону.

– Дафа! Где тебя духи носят?

Арах, занимавшийся раненым, поднялся и неспешно подошел.  Аори видела его раньше на одном из ящеров, тащивших корзины. Такой же невысокий, как и все его собратья, но коренастый, широкоплечий и широкобедрый. Над верхней губой виднелись две тонких полоски усов – мальчишечьих, из тонких пушковых волос. Впрочем, жители пустыни в принципе не могли похвастаться роскошной растительностью на лице.

Сапоги араха оставляли в песке глубокие следы.

– Я выполняю свою работу, тоо, – негромко ответил он.

– Займись, – Шуким бесцеремонно подтолкнул Аори к араху. – Надеюсь, родники целы.

Глубокое, идеально круглое озерцо пряталось в тени отвесных скал даже в полдень. У дальнего края гряду рассекала узкая расщелина, мутная вода перекатывалась через ее край и разбивалась на мелкие брызги парой уступов ниже.

Из каждой щели торчали жесткие, практически лишенные листьев кусты тавуки, едва ли не единственного растения, неплохо прижившегося в пустыне. Поднимаясь по вьющейся между скал тропинке, Дафа насобирал полную охапку сушняка и выложил его кругом у самой кромки воды. Сбросив с плеча объемистый баул, арах вытащил из его недр три небольших куска угля и благоговейно, как высочайшую ценность, опустил их в середину будущего костра.

Два черных камня появились в руках Дафы, словно по волшебству. Он яростно зачиркал одним о другой, рассыпая вокруг трескучие искры. И, когда от веток поднялся первый слабый дымок, сноровисто встал на колени и подул на зарождающийся огонь.

Костер вспыхнул мгновенно. Удовлетворенно выдохнув, Дафа выпрямился.

Аори стояла рядом, рассматривая темную водную глубину. У самого берега покачивалось маслянистое пятно, и немногословный арах предостерегающе поднял руку. Не спеши, мол.

Следующей из баула появилась длинная темная тряпка, в которой Аори не без замешательства опознала кусок разбойничьей фарки. И когда он только успел?

Расправив ткань, арах осторожно опустил ее на водную поверхность рядом с пятном. И, шумно выдохнув, одним быстрым движением собрал масло.

Тряпка полетела прямиком в костер. Пламя сначала зашипело, прихлопнутое мокрой тканью, но тут же набросилось на неожиданное угощение.

– Раздевайся, – безапелляционная команда оторвала Аори от созерцания вьющихся огненных языков.

– Что?!

– Раздевайся, говорю. Времени мало. Или собираешься до Ше-Бара вонючкой ходить?

Аори невольно попятилась. Ей буквально дар речи отказал – насколько бы ни были поверхностными знания о культуре арахов, подобный приказ не вписывался в нее ни на волосок!

Но прежде, чем Аори смогла извлечь из себя хоть какие-то звуки, кроме невнятного мычания, Дафа принялся расстегивать собственную короткую фарку. Вслед за ней на камень полетели шаровары. Длинная рубашка закрывала бедра, но оставляла на виду ноги араха, искривленные годами, проведенными в высоком седле.

Не отрывая взгляда от Дафы, Аори отступила еще на несколько шагов.

– Что столбом застыла? А то я не вижу, что ты уже знала мужчину.

Странно, но в хриплом голосе араха звучало только ворчливое недовольство, а уж никак не вожделение. Он присел у баула, выудил из него по очереди кусок мыла, несколько чистых тряпок и отблескивающий металлический короб. Все это барахло Дафа сложил на плоском камне между костром и кромкой воды и, бросив на чужачку очередной сердитый взгляд, потянул рубашку через голову.

И, когда одежда упала на камень, ошарашенная Аори рассмотрела… конечно же, грудь. И все остальное, неопровержимо подтверждающее, что в караване Шукима идут не только мужчины. Надо же… Арашни-погонщик!