Между жизнью и смертью

— Так точно, — Банда поправил маркер-пистолет в специальной кобуре на поясе и обернулся к Бобровскому; — Ты готов?

— А как же! — грозно потряс тот автоматом.

— Очки наденьте. Не дай Бог в глаз попадет, — напомнил им инструктор.

— Да, конечно, — Банда надвинул очки на глаза и притормозил рванувшегося к двери Сергея:

— Постой. Значит, так. Я иду первым. Ты прикрываешь. При прохождении дверей ты выбиваешь, я вхожу. Все, кто сзади, — твои…

— Эй-эй, ишь ты! И чего это ты раскомандовался, а? Может, я первый, а ты прикрывай! — возмутился вдруг Бобровский, но Банда чихать хотел на его мнение:

— Вот что. Ты — лейтенант, а я как-никак — старлей. И между прочим был в спецназе ВДВ. Опыт у меня, Сергей, побольше твоего, так что не обижайся, что в этом деле командовать буду я. Ты «оторвешься» на своих электронных штучках. Договорились?

Бобровский пожал плечами и с легкостью согласился:

— Да пожалуйста! Мне что, охота первому под пули лезть? Иди!

— И в здании — полная тишина… Ну, пошли!..

Первое свое «прохождение» они не могли потом вспоминать без смеха — по три пятна краски расплылось на каждом. Завалили и второе упражнение — выбивавший дверь Сергей потерял равновесие и влетел в комнату следом за дверью, тут же получив «пулю» в спину. Они повторили сначала и, несмотря на то, что «противник» устраивал засады каждый раз в других комнатах и на других лестницах, прошли «коридор смерти» просто великолепно, «положив» всех «врагов» и не заработав ни одной «пули».

Балаболка Бобровский оказался тем не менее неплохо подготовлен — один раз он просто чудом почувствовал невесть откуда взявшегося за их спинами «противника» и успел «пристрелить» его первым, — и Банда порадовался, убедившись, что в связке с ним работает профессионал…

Два дня прошли в напряженнейшей работе до седьмого, что называется, пота. Даже в сумерки не прекращались тренировки, так как инструктор считал, что необходимо уметь воевать и в условиях неполной видимости. Обед в эти дни состоял для ребят из бутылки минералки и пары «хот-догов» с кружкой горячего кофе. Перерывов на пятнадцать минут раз в два часа хватало разве что на сигарету, да и курево к вечеру шло не в кайф, перегружая и без того запаленную дыхалку.

Неудивительно, что появление машины Котлярова к вечеру второго дня «игр» ребята встретили воплями восторга.

— Ну что ж, мужики, — сказал полковник по дороге в Москву. — Я поговорил с вашими инструкторами и… должен вас огорчить.

— Что такое, Степан Петрович? — насторожился Банда. — Мы не справились?

— Товарищ полковник! Да что он врет-то! — возмутился и Бобровский. — Да мы, как кони, там пахали. Валили всех без разбора, штурм здания отработали, прохождение дверных проемов, бой на лестничных пролетах, на крыше, в лесистой и сильно пересеченной местности.

— Да-да, должен вас огорчить, — так же строго продолжал Котляров, как будто не слыша их возражений, но вдруг, рассмеялся и в манере Якубовича из бессмертного «Поля чудес» закончил:

— …я вами очень доволен. Только самые лучшие отзывы. Смотрите, никому не рассказывайте, что вы слишком хороши, а то вас у меня быстро переманят!..

— Ну что вы! — в один голос заверили своего начальника ребята. — Мы сначала задание выполним, а уж потом поищем более денежное местечко.

— Кстати, насчет задания… Мы с генералом Мазуриным решили дать вам денек отдыха. Поэтому завтрашний день в вашем распоряжении, но в Одессе вы должны быть не позже послезавтрашнего вечера.

— Ур-ра! — они действительно «спелись», заорали дружно, в один голос.

— Завтра к концу дня зайдете ко мне, обсудим последние детали, получите деньги на оперативные расходы… Да, Банда, наверное, будет все-таки лучше, если вы поедете на своем «Опеле»…

— Он не мой.

— Я знаю. Твоего погибшего друга… Надо поехать на нем. Пусть у вас будет свой транспорт.

— Конечно, — согласился Банда, чувствуя, что проваливается в сон от усталости и напряжения последних двух дней бешеных тренировок под невинным названием «игра»…

* * *

Весь этот подаренный им день Алина и Сашка провели вместе, гуляя по Москве и будто прощаясь с ней, хотя Алина и оставалась в городе.

Они съездили к университету, где Банда подолгу ждал ее когда-то, к библиотеке, где она просиживала целые вечера под опекой своего телохранителя, гуляли по Арбату, в толчее которого любила бывать Алина, доставляя в те далекие теперь времена немало хлопот своим опекунам.

Проходя мимо ГУМа, мимо того места, откуда выкрали ее в тот проклятый день арабы, они как-то вдруг одновременно вспомнили о Толе, напарнике Банды, пострадавшем во время похищения. Банда разозлился на себя за то, что забыл о друге, тут же позвонил в «Валекс» и, узнав, что Анатолий дома, вместе с Алиной отправился к нему.

Толику в тот памятный день все же, можно сказать, повезло, как бы это кощунственно ни звучало, — он успел зажмуриться, и кислота не повредила глаза, — зрение сохранилось. Кожа лица… Конечно, трагедия, которая с ним приключилась, оставила свой страшный след, но после нескольких успешных пластических операций в одном из лучших институтов след этот не казался уже таким ужасным.