Между жизнью и смертью

— Да, — Банда облизал высохшие губы. — Нелли Кимовна, можно попить?

— Конечно, — она, ничуть не удивившись, придвинула к нему графин и стакан.

— Спасибо, — он с жадностью, одним залпом выпил целый стакан теплой, противно отдающей хлоркой одесской воды.

— Ну рассказывайте, — поторопила она его.

— А на работу вы меня возьмете?

— Взяла ухе. Так что там, в Афгане?

— Меня из училища призвали, с первого курса. Определили как медика…

— А где вы учились?

— В Сарнах.

— Сарны? — она пыталась вспомнить, где это, и вопросительно взглянула на Банду.

— Ровенская область… Короче, определили меня в команду санитаров-могильщиков. Мы на вертолете «жмуриков» собирали. И в цинковые ящики запаивали «Груз-200» — слышали небось?

— Конечно.

— Знаете, руки, ноги, кишки… — Банда вдруг вспомнил забрызганный мозгами Витьки Дербенева рукав своей куртки, вытекший глаз, который проносил он под бронежилетом целый день, и содрогнулся по-настоящему, не наигрывая. — Вез водки там было очень уж хреново. Вот мы и снимали напряжение как могли.

— Я понимаю.

— Вот… А когда вернулся, начал пить уже и на гражданке. Из училища попереть меня не смогли — как же, воин-интернационалист, ранение имеет…

— Куда вас ранило?

— А, много куда, — Банда не стал вдаваться в подробности происхождения шрамов на своем теле, но вдруг вспомнил о самом свежем рубце, заработанном в Севастополе совсем недавно, и подумал, что рубашек с коротким рукавом и футболок теперь придется избегать. — Ну, так я и попал на Черниговщину, в ту дыру проклятую.

— Что же вам там не понравилось? — с улыбкой спросила Нелли Кимовна.

— Так там же Чернобыль! Никакого здоровья не стало. Даже бабы неинтересны стали…

— Даже так! — она с еще большим интересом взглянула на парня, и на ее губах заиграла чуть презрительная и очень хитрая улыбка. — И вы оттуда сбежали?

«Красивая, стерва», — невольно отметил про себя Банда и продолжал:

— Ну да, тут тетка жила. Я к ней. Прописался, начал работу искать. То да се. Там пьянки пошли… Короче, выгнала она меня. Участковый прицепился… Короче, вот к вам пришел, может, возьмете меня к себе в больницу.

— Хорошо. Идите к Кварцеву и завтра выходите на работу, — она, казалось, уже потеряла к нему всякий интерес и потянулась к стопке бумаг, лежавших перед ней на столе. — И старайтесь выходить на работу в трезвом виде. Алкоголиков я не терплю.

— Хорошо, Нелли Кимовна. До свидания.

Он вышел, но главврач еще несколько минут смотрела на закрывшуюся за ним дверь. И ее темные красивые глаза под сурово сдвинутыми бровями были слишком серьезными…

* * *

— Ну как?

Бобровский уже ожидал Банду в снятой специально для него комнате в тесной коммунальной квартирке в одном из старых одесских кварталов и, увидев на пороге Банду, нетерпеливо бросился ему навстречу.

— Нормально. Завтра на работу.

Банда в изнеможении опустился на незастланную постель и тяжелым взглядом обвел комнату.

— Отлично, — потер руки Бобровский. — Все идет по разработанному плану. Сегодня же доложу начальству о нашем первом удачном шаге.

— Докладывай, — Банда не в силах был даже разделить радость товарища. Ему на самом деле сейчас все на свете было безразлично. Хотелось только пить и спать.

— Банда, да ты чего такой кислый-то, а?

— А пошел ты!.. Сам, небось, гад, столько не пил, только мне подливал, а еще спрашивает!

— Я тоже пил.

— Но не по две-три бутылки ежедневно на протяжении трех суток, наверное?

— Ладно, не злись. Я тут тебе пивка принес.

Сергей извлек из спортивной сумки три бутылки пива и поставил на стол.

— Одну открывай, а две засунь в морозильник — пусть охладятся немного, — Банда даже оживился, увидев вожделенный напиток. — Слушай, а чего в Одессе такое пиво паршивое?

— От воды, наверное. Вкус любого напитка, я где-то читал, определяется в конечном счете качеством воды, которая идет на его изготовление. Даже водка, — разглагольствовал Бобровский, пряча пиво в холодильник, — имеет свой вкус, определяемый исключительно водой. Ярмольник в «L-клубе» все «Урсус» рекламирует. И я ему верю — там используется вода из айсбергов. «Кристалл клеа» — совершенно чистая и безвредная. Я думаю, что водка неплохой в итоге получится… А, кстати, о водке. Может, тебе не пиво надо? Может, мне в гастроном сбегать?

— Иди ты! Меня сейчас, наверное, от одного вида этой гадости вырвало бы.

— Ну расскажи, как все прошло в больнице? За алкоголика приняли?

— Вроде да. Нелли Кимовна настоятельно советовала на работу в нетрезвом виде не появляться.

— Я надеюсь, ты пару раз ослушаешься госпожу начальницу? Тебе теперь придется периодически поддерживать свою репутацию алкоголика! — засмеялся Сергей, и Банда снова отмахнулся от него:

— Помолчал бы уж!

— Ладно, не злись. Пей свое пиво, а я пошел. Надо связаться с начальством…

* * *

— Разрешите, Виталий Викторович?

Получив сообщение из Одессы, Котляров тут же поспешил к Мазурину. Уж слишком большую надежду возлагали они на миссию Банды и уж чересчур многое поставили на кон.

— А, ты! Заходи. Что-нибудь новое?

— Да. Банда устроился, как только что сообщил Бобровский, на работу в 19-ю больницу Одессы. На должность санитара.