Между жизнью и смертью. История храброго полицейского пса Финна

Я всё еще продолжал плакать, когда в дверь позвонили. Я успел снять с себя форму, одеться во всё новое и аккуратно сложить перед дверью, чтобы ее забрали. Но я не мог идти в душ: у меня просто не было сил. Поэтому, когда в квартиру пришел служитель правопорядка — это была женщина, коллега Джеммы, — я спрятался от нее под лестницей, снова начав плакать и винить себя в том, что произошло. Рядом со мной никого не было, ничего не нужно делать, никто не давал мне никаких инструкций, и я опять стал блуждать в лабиринтах своей памяти, испытывая угрызения совести.

Выглядевшая расстроенной и встревоженной, женщина-полицейский аккуратно завернула мою одежду, сапоги и спасательный жилет в коричневую бумагу и через несколько минут ушла, оставив меня в одиночестве.

В таком положении и застала меня жена после того, как отвезла девочек в школу. Ее начальник, тоже сержант, сообщил ей, что я получил небольшое ранение, но так как в машине были дети, а мужчина говорил по громкой связи, жена попросила его не рассказывать подробности. Поэтому сейчас настал мой черед раскрыть все карты, и, конечно, Джемма сразу же разрыдалась. Финн был и ее ребенком тоже.

∗ ∗ ∗

Затем была еще одна тяжелая поездка в больницу к Финну. Я предпочел бы вернуться в первую клинику, где мы были, лишь бы быть чем-то полезным моему другу. А так я провел время впустую, был эмоционально опустошен, не спал уже в течение примерно двадцати двух часов подряд и, вероятно, полностью расклеился. Но, по крайней мере, ветеринар до сих пор не позвонил мне. Когда я приехал в клинику, весть о том, что Финн находится в стабильном состоянии, приободрила меня.

Ронан также сказал мне, что Финном будет заниматься Роб Адамс — хирург, специализирующийся на оперировании мягких тканей. Он уже осмотрел моего любимца и заявил, что дренажная система, установленная в грудной клетке, функционирует нормально. Несмотря на это, а также на то обстоятельство, что защитная повязка с внешней стороны оставалась неповрежденной, воздух всё равно проникал в грудную полость Финна из его легких через ножевые раны. Роб уверенно заявлял: у пса проколото легкое и воздух попадает туда, где его не должно быть, что может обернуться катастрофой, если в организм проникнет инфекция или попадут бактерии, которые могут затаиться и развиться при благоприятных условиях, сведя на нет всё, что было ранее сделано. Так завершится то, что началось с ударом ножа.

Всё это означало, что Финну срочно требуется операция, а также (и Роб, несмотря на весь свой оптимизм, четко дал мне это понять) что никто не может гарантировать, что пес выживет.

∗ ∗ ∗

Нас с Джеммой попросили пройти в комнату ожидания, где мы провели весь оставшийся день. С десяти часов, когда полиция выпустила пресс-релиз по поводу случившегося, наши телефоны стали разрываться от звонков. Финна хорошо знали полицейские во всей округе, он был любимой и уважаемой собакой и был героем множества публикаций в нашей служебной газете. Поэтому, как только о произошедшем стало известно, сразу же посыпался град встревоженных сообщений. К нам скоро приехали близкие друзья и один из моих начальников (тоже хороший приятель). Все вместе они помогали мне пережить трагедию, а также старались отогнать размышления на тему «что было бы, если бы…», вывести меня из состояния шока и избавить от чувства вины, пусть даже и на короткое время.

Но вот со страхом за жизнь Финна ничего поделать было нельзя, несмотря на то что Роб регулярно посылал нам сообщения о его состоянии здоровья. Наконец, в три часа дня хирург, всё еще одетый в стерильный костюм, вышел к нам и объявил, что всё закончилось и Финн находится в послеоперационной палате.

— Он счастливейший из всех самых несчастных псов в мире, ― восклицал врач. ― Операция прошла успешно, и Финн всё еще жив.

Чем дольше я слушал речь Роба, тем больше мне казалось, что происходит настоящее чудо. Несмотря на чудовищное зло, исходившее от удара ножом с лезвием длинной в двадцать пять сантиметров, и жестокость, с которой он был нанесен, сердце задето не было. Во время операции Финну вырезали два участка поврежденного легкого, хотя, с другой стороны, это решение было принято слишком быстро, и, возможно, затронутые ударом участки можно было спасти.

Прошел еще час, еще один час мучительного ожидания, прежде чем нам с Джеммой разрешили пройти в сопровождении Роба в здание напротив, чтобы увидеть Финна. Многие из медсестер, готовившиеся к другим операциям, оставили свои дела, желая вместе с нами посмотреть на пса. Казалось, они все знали, куда именно мы направлялись и как выглядит наш питомец. Когда мы пришли в палату, воцарилась пугающая тишина.