Между жизнью и смертью. История храброго полицейского пса Финна

Сначала у нас был запланировал ланч в Portcullis House, где находились рабочие кабинеты примерно двухсот членов парламента, еда которых была совсем другого качества, нежели в столовой, где ели мои коллеги. Оказавшись в такой ситуации, красноречиво свидетельствующей об уровне социального расслоения в стране, трудно не потерять дар речи, но в тоже время, когда вокруг столько людей, которые тебя поддерживают, никто не даст тебе упасть духом. Мы встретили так много людей, что трудно было сосчитать: здесь были и кинологи со своими собаками, которые ежедневно обивают порог парламента, добиваясь принятия нужных им решений, журналисты и всем известные люди, например, член парламента, полковник Боб Стюарт — первый командующий отряда ООН в Боснии и Герцеговине, а также приятель Шона, знаменитый журналист Квентин Леттс.

Скоро стало понятно, что, несмотря на всю ту поддержку, которой мы заручились, никто нам точно не мог сказать, в каком ключе пройдут дебаты. Согласиться на изменение закона — значит признать, что его действующий вариант не работает. Готово ли нынешнее правительство принять это? Имелись намеки на то, что оно верит в эффективность данного закона, пусть даже и используемая в нем терминология (преступное причинение ущерба «имуществу») оставляет желать лучшего.

Но Шон сказал мне успокоиться и, несмотря на то что я очень сильно нервничал и явно находился не в своей тарелке, я прикладывал все возможные усилия — Подумай о том, что всё это делается ради твоего мальчика! — чтобы прийти в нормальное состояние. Я делал так еще и потому, что недавние события показали мне, что излишнее волнение может привести к панической атаке, а этого хотелось меньше всего. Мне нужно было быть там ради большого дня в жизни Финна.

По окончании ланча настало время пройти в здание Палаты общин по подземному переходу — этим путем обычно и ходят туда депутаты. Мы прошли рядом с Биг-Беном сразу после того, как часы на башне, словно приглашая нас вписать свое имя и имя Финна в девятисотлетнюю историю Британии, пробили четыре.

Дебаты начались, как я и ожидал, точно в назначенное время. Британцы ничего бы не достигли, не будучи такими пунктуальными, правда? После короткой речи председателя палаты слово взял Дэвид Макинтош из комитета по петициям. Его выступление было ярким. Он очень горячо поддерживал нашу инициативу и выступал за то, чтобы служебные животные были лучше защищены законом.

С ним соглашалась министр по охране порядка в теневом кабинете оппозиции Лин Браун. Начав свое выступление с рассказа о своих собственных собаках, она обрушилась с критикой на действующего министра по охране порядка, Брэндона Льюиса. В дебаты вступали члены обеих партий, в том числе Паула Шерифф, Гарет Джонсон, Кристина Рис, Сэр Роджер Гейл, Холли Линч, Джейсон Маккартни, Мимс Дэвис и Стивен Макпатлэнд. Все они выступали за изменение существующего закона. Слушая их выступления, я вдруг почувствовал, что у меня на глаза наворачиваются слезы, и мучительно пытался заставить себя не разрыдаться. Вся эта кампания, все эти люди, устроившие дебаты в этом знаменательном месте, где произошло много исторических событий — всё это началось с моего храброго мальчика, стоически перенесшего все выпавшие на его долю испытания, который теперь сидит дома, смотря в окно балкона и недоумевая, куда же ушел его хозяин, и ожидая, когда я вернусь.

Наконец слово взял действующий министр внутренних дел. Реакция правительства на кампанию, которая стала известна за несколько дней до дебатов, не была позитивной: власти не хотели быстро менять закон. В такой ситуации они выглядели несколько глупо. Однако по мере того, как количество подписей «за» петицию росло и уже перевалило за десять тысяч, правительство решило изменить свое отношение. Это произошло буквально за пару дней до дебатов и стало неожиданной новостью в день их проведения. Как сказали Шону и Марку, мнение властей поменялась, но мы не были уверены, как это повлияет на дебаты. Что же скажет Брэндон Льюис? Когда он взял слово, все затаили дыхание.

Как и многие другие выступавшие, в начале своей речи министр отдал должное собакам, служащим в Вестминстерском дворце и охраняющим покой парламентариев, и я уже был готов испытать разочарование, считая эти слова прелюдией к фразе, начинающейся со слова «но». Однако ее не последовало. Подожди, — говорил я себе, — министр нас тоже поддерживает!

— Я люблю собак, ― начал он свою речь, и это звучало ободряющее. ― Никогда не думал, что буду упоминать клички своих собак, Оз и Базз, здесь, но вот время пришло. Затем он продолжал изображать из себя большого любителя собак.

— У меня сейчас живут два лабрадора, ― говорил министр, ― но я также имел счастье быть хозяином бассет-хаунда, жизнь с которым стала гораздо проще, когда я понял, что у собак этой породы нет хозяев, у них есть служба. После того как я это выяснил, общаться с моей собакой по кличке Берти было легко.