Между жизнью и смертью. История храброго полицейского пса Финна

— Дэйв, дай мне ключи от своей машины. ― Это был мой коллега Скотт. ― Я тебя отвезу в ветклинику. Мы уже предупредили врачей, поэтому они ждут нас. Трясущимися руками я достал ключи из кармана, бросил их Скотту, взял Финна на руки и побежал обратно через сад и поле к своей машине, где мне пришлось снова положить Финна на землю, чтобы открыть клетку. Тем временем Скотт уже сел на водительское сиденье и завел машину. Что касается Жемчужины, то за годы службы в полиции она привыкла к разного рода драмам, сейчас она поняла, что случилось что-то действительно страшное, и вела себя необычно тихо. Она просто сидела и смотрела на нас из клетки.

Я осторожно, как только мог, посадил Финна в его собственную клетку, из-за крови кипенно-белая шерсть пса стала влажной. Мне с трудом приходилось сдерживать страх, усиливавшийся с каждой минутой. Есть ли еще надежда, что Финн переживет этот ад, если он уже потерял столько крови?

Я осознавал всю опасность положения Финна, потому что знал, насколько быстро человек, которого ранили в сердце, может умереть от потери крови. Однажды мне пришлось стоять и беспомощно смотреть, как угасает молодой парень, несмотря на все усилия врачей. Поэтому примерно понимая, куда ранен Финн, я был в отчаянии. Успеем ли мы вообще доехать до ветеринара?

Я обежал машину и резко сел на переднее пассажирское сиденье, убрав перегородку, разделявшую клетку и кабину грузовика. Я уже говорил, что обычно делаю так, если мне надо быстро вывести Финна из машины, но сейчас я хотел успокоить своего друга, пока мы будем ехать. Я понимал, что с каждой минутой ему будет всё хуже.

К счастью, ближайшая круглосуточная ветеринарная лечебница находилась всего в паре километров от нас, а мы включили спецсигналы и сирену, сообщая по всем радиочастотам, что едем. Теперь о ранении Финна знали уже все, потому что, окончательно разобравшись, в чем дело, я орал в рацию слова: «Он ранил мою собаку», надеясь, что меня кто-нибудь услышит. Именно мои коллеги, находившиеся в состоянии шока от увиденного, и предупредили ветеринара о случившемся. Я слышал, как моя знакомая — кинолог по имени Каз, — отказываясь от чьей-то помощи, говорила:

— Нет, мне ничего не нужно! Послушайте! Финн и Дэйв получили ранение! Нам всем прямо сейчас нужно ехать в Стивенидж!

Затем в переговоры вмешался начальник местной полиции, спрашивавший, на каком основании на место было вызвано вооруженное прикрытие. Я поднес рацию ко рту:

— Вообще-то этот поганый мерзавец только что ранил меня и мою собаку. Как вы думаете, это достаточное обоснование?

Ответ был коротким и спокойным, и реакция последовала незамедлительно. В бой вступила небольшая армия.

∗ ∗ ∗

Я не имел понятия, насколько серьезные травмы получил Финн, но его кровотечение не прекращалось. Несмотря на это пес был не столько напуган, сколько взволнован: он скулил, визжал и, как это бывало всегда, если мы включали проблесковые маячки, отказывался ложиться: очевидно, он считал, что впереди предстоит новый срочный вызов. Однако я понимал, что это ничего не значит: такое поведение было, как и у меня, лишь следствием выработки адреналина, еще остававшегося в крови.

Что же касается меня, то я был очень напуган, так как не понимал, где кончаются следы от крови Финна и начинаются мои. Только открыв клетку Финна по приезде в ветеринарную клинику, я понял, насколько невероятным было то, что Финн выжил. Когда врачи спросили меня, сколько крови потеряла собака, вместо ответа я подвел их к машине, чтобы они могли оценить всё своими глазами.

Они вернулись молча и стали спешно готовиться к осмотру Финна. Хотя мне никто не предлагал, я взял моего друга на руки и сел на пол, который немедленно из нежно-зеленого тоже стал красным. Всё, что я мог сделать — это максимально крепко держать грудь Финна, пока подошедшие медики стригли псу шерсть, чтобы поставить капельницу, надеясь таким образом улучшить состояние пса и выиграть время для проведения необходимых действий — то есть осмотра ран.

И как только они поставили капельницу, я услышал тот же самый леденящий душу шум, что и тогда в саду. Это похоже на звук воды, утекающей после того, как из ванной вынули пробку. Значит, дело очень серьезное. Этот шум вызывал воздух, проникавший в грудную клетку Финна. Он запомнится мне надолго.

∗ ∗ ∗

В ту ночь я принимал в спасении Финна самое активное участие. Я делал это не потому, что имел большой опыт работы ветеринаром, просто мне нужно было быть рядом с моим другом, нужно было помочь ему. О том, что я буду сидеть в комнате ожидания, не могло быть и речи. Я должен был оставаться с Финном до конца, потому что на протяжении последних семи лет он всегда был со мной. Мысль о том, что я оставлю друга в одиночестве в тот момент, когда он, возможно, умирает, была для меня невыносимой.

Поэтому я не ушел в комнату ожидания, и врач, видимо, понимая, что спорить со мной бесполезно, позволил мне сделать всё, что было в моих силах.