Междукняжеские отношения на Руси. Х – первая четверть XII в.

На этом «вторичный» слой летописного текста заканчивается. Сюжетная нить возвращается к прерванному рассказу о том, что Василько, находясь в заточении во Владимире, перед Великим постом 1098 г. встретился с Василием, выполнявшим функции посредника в его переговорах с волынским князем (и впоследствии включившим его рассказ в летопись). Правда, и в этом рассказе встречаются следы редакторского вмешательства, обусловленного вставкой дополнений о Владимире Мономахе: по тексту Василько вступает в переговоры с Давидом, узнав о том, что на волынского князя ополчились Владимир и Святополк. Однако экспедицию на Волынь в действительности предпринял один Святополк, на которого данная задача была возложена коллективным решением князей. Из рассказа Василия следует, что первым о разрешении сложившейся ситуации задумался Давид Игоревич, очевидно пытаясь найти выход из критического положения прежде, чем кто-либо из князей предпримет против него ответные действия. В существующем виде рассказ Василия наводит на мысль, что Давид больше всего опасался Владимира Мономаха и даже предложил Васильку выступить посредником в переговорах с ним, обещая дать ему за это один из своих городов (Всеволож, Шеполь или Перемиль). Однако, как мы говорили, экспедиция против Давида была поручена Святополку, а не Владимиру и состоялась она не весной 1098, а весной 1099 г. Учитывая эти фактические несоответствия, надо предположить, что предложение о посредничестве Василька не присутствовало в рассказе Василия, а появилось в процессе формирования текста ПВЛ. Более правдоподобным выглядит утверждение Василька о том, что Давид хочет выдать его полякам, которым он «много зла творих»⁵⁸⁹, хотя то, что Давид вступил в контакт с Васильком, свидетельствует о его заинтересованности в урегулировании отношений со своим пленником. Но чем были вызваны столь непоследовательные действия?

По всей видимости, Давид Игоревич опасался вовсе не Святополка Изяславича, который весной 1098 г. сам был вынужден обороняться за стенами Киева, и не Владимира Мономаха, который прямого отношения к волынским событиям 1098–1099 гг. не имел, а брата Василька Володаря. Но экспансионистские настроения, очевидно, одержали верх над пацифистскими и «приходящу Велику дни, поиде Давыдъ, хотя переяти Василкову волость», – пишет летописец Василий. Так как Пасха 1098 г. приходилась на 28 марта⁵⁹⁰, князь, вероятно, отправился в поход не ранее начала апреля. Таким образом, конечной целью устранения Василька с политической арены являлась экспроприация его владений, однако, встретившись у Божьска с войсками Володаря, Давид заперся в городе, где был осажден перемышльским князем, который согласился снять осаду в обмен на освобождение Василька. Весной того же года (вероятно, в конце апреля или в мае) Ростиславичи открыли против волынского князя военные действия. О том, что Давид «затворися в Володимери», в тексте говорится два раза (до и после рассказа о взятии города Всеволожа), а поскольку упоминание о нем встречается в той части статьи, которая имеет следы редактирования в интересах Владимира Мономаха, можно предположить, что после слов: «И наставши весне, приде Володарь и Василько на Давыда» – должно следовать: «и затворися Давыдъ в Володимери, и си оступиша градъ», а сюжет об опустошении Всеволожа следует признать позднейшей вставкой. Не надеясь взять Владимир штурмом, братья вступили в переговоры с городским населением, требуя выдать им Туряка, Лазаря и Василя, подговоривших Давида на интригу против Василька. Жители Владимира собрали вече, на котором постановили сражаться за Давида в том случае, если он выдаст инициаторов преступления Ростиславичам. Под давлением горожан князь был вынужден послать за «мужами», ранее отправленными в Луцк, и выдать схваченных в Турийске Лазаря и Василя, в то время как Туряк бежал в Киев. После этого Ростиславичи заключили мир с Давидом и после казни Лазаря и Василя отступили от Владимира.