Междукняжеские отношения на Руси. Х – первая четверть XII в.

Эти данные, являющиеся продолжением сюжета о восстании «кыян» в предыдущей статье, позволяют конкретизировать некоторые аспекты социально-политической ситуации. Попробуем выделить функциональные ее моменты. Во-первых, из текста следует, что князь Всеслав являлся ставленником (если не сказать – заложником) населения города: он не дорожил своим положением в Киеве (несмотря на то что, по всей видимости, его поддерживал такой религиозный авторитет, как основатель Печерского монастыря Антоний, у которого не сложились отношения с Изяславом)[416] и при первой же возможности бежал в Полоцк. Во-вторых, бегство Всеслава полностью дезорганизовало «кыян», что доказывает отсутствие у них продуманной стратегии действий – население города готово было противостоять «своему» князю только при наличии подходящего лидера, самоустранение которого заставило их резко изменить тактику и начать поиск компромиссов. Показательно, что, призывая младших Ярославичей заступиться за город «отца своего» и избавить его от польского нашествия, горожане пытаются представить Киев как patrimo-nium, и эта мотивировка находит поддержку у Святослава. При описании этих событий летописец вкладывает в уста Святослава формулу, которая, если взглянуть на нее исходя из представления о непререкаемом авторитете «брата старейшего», несомненно, показалась бы крамольной: «аще поидеть на вы с ляхы губити васъ, то ве противу ему ратью, не даве бо погубити града отца своего», – формулу, предусматривающую возможность открытого сопротивления Изяславу и отражающую укрепившиеся политическое положение черниговского князя. Так как в последующих переговорах участвуют также и представители Всеволода, это позволяет представить предъявленные Изяславу условия как результат коллективного решения. Изяслав частично удовлетворил требования братьев, ограничившись отправкой в город с карательной экспедицией своего сына Мстислава, который, по всей видимости, несколько переусердствовал, наказав не только непосредственных участников освобождения Всеслава из поруба, названных термином «чадь», который без сопутствующего определения является синонимом термина «люди»[417], но и «других» ни в чем не повинных «кыян», подозревавшихся в причастности к оппозиции. Скорее всего, репрессии продолжались несколько дней, позволив обеспечить безопасное вступление в Киев Изяслава и Болеслава 2 мая 1069 г. Рассредоточение пришедших с ними польских войск («и распуща ляхы на покормъ») привело к тому, что местные жители «избиваху ляхы отаи»; это заставило Болеслава II вернуться «в землю свою»[418]. Вскоре после этого Изяслав перевел «торговище», где происходило вече 1068 г., с Подола на Гору. По предположению П.В. Лукина, рассмотревшего этот акт в сравнительно-историческом контексте, Изяслав перенес на Гору «торговище», потому что оно служило местом вечевых собраний, и это позволило на некоторое время поставить их под контроль княжеской власти[419], но нельзя исключать, что перенос «торговища» мог быть связан с тем, что в том же году, по свидетельству Синодального списка НГЛ, «погоре Подолие». Господство Киева над Полоцком продолжалось недолго. В 1071 г. собравшийся с силами Всеслав выгнал Святополка из своей столицы, и, несмотря на то что Ярополк Изяславич в том же году победил Всеслава у Голотичьска[420], это не привело к возвращению Полоцка под власть Изяслава.