Международный человек

“Ах да, — произнес Рудольфо, как будто прочитал мысли Мийли. — Будьте так добры, позвоните в аэропорт и скажите Воробьянинову, чтобы они задержали вылет, пока я не сяду в самолет”.

“Простите, а кто этот Воробьянинов?” — осмелилась спросить Мийли.

“Откуда я знаю, — весело ответил шеф. — Может быть, он племянник чертовой бабушки, — и, посмаковав немного смущение Мийли, добавил: — Может, он Топский, а может, Боголюбский, возможно, Первозванный, кто бы он ни был, позвоните ему и скажите, чтобы задержали вылет. Пускай удержит этот проклятый „Туполев“ своими собственными руками хоть за колеса. И позвоните поскорее, у нас мало времени”.

И Мийли принялась звонить.

“Вообще-то, он может еще успеть”, — бормотала она, набирая номер.

Но телефон начальника аэропорта был безнадежно занят. Мийли все крутила диск, то и дело тревожно поглядывая на часы, но связаться не могла.

Тогда она начала набирать другие номера.

Повторилось то же самое. Никакого результата. Уже после первых двух цифр в трубке раздавались короткие гудки. Мийли знала из своего секретарского опыта, что в это время некоторые линии уже с первых номеров могут быть заняты минут по пятнадцать.

“Нужно отправить в аэропорт другого водителя, чтобы он передал сообщение”, — предложил маленький Пяхкель из политического отдела. Так и поступили.

Через тридцать минут зазвонил телефон.

“Это он, — ойкнула Мийли, прикрыв микрофон рукой. — Он все еще в Таллинне!”

Да, это был шеф. Он таки опоздал на самолет.

Теперь Рудольфо распорядился приготовить правительственный скоростной катер “Водяной”. Он поплывет на нем.

Кто-то должен был идти к Паксу просить катер.

“Я боюсь, — заплакала Мийли. — Хоть убейте, но я боюсь”.

Зарубежный эстонец Парри, который был новеньким и не знал царящих во Дворце взаимоотношений, пожал плечами и пошел с ледяным выражением лица в кабинет Пакса. Пакса не было. Его секретарь сообщила, что Пакс уехал с девочками на катере на архипелаг. Это было трагическое стечение обстоятельств, потому что в кацелярии знали — Пакс может остаться на архипелаге до темноты, потому что страшно любит устраивать девочкам фейерверки. В прежние времена он страсть как обожал голышом прыгать с нимфами через костер. В эти минуты он представлял себя большим и толстым вождем из племени Французской Полинезии.

Но больше он так резвиться не мог, разве что чуть-чуть, совсем немножко. На “Водяном” был мобильный телефон, и Мийли пыталась по нему дозвониться, но Пакс выключил телефон — возможно, намеренно.

“За день надо было уведомить”, — отметила секретарша Пакса назидательно. Она знала, чья она секретарша.

Мийли трепетала, потому что Рудольфо мог в любой момент объявиться в кабинете. И что могла бедная Мийли ответить? Но Рудольфо не объявился. Час проходил за часом, а его не было. Никто не решался уходить с работы. Около шести зазвонил телефон.

“Он в Финляндии, — произнесла Мийли, прикрыв трубку рукой. — Как он туда попал?”

Она просто представить не могла, на каком транспорте он туда попал.

“На чем вы добрались?” — спросила она, выслушав сначала лирику Рудольфо о синеве финских озер.

“В мире примерно шестьдесят тысяч разных конгрегаций, я имею в виду религиозных сект, — ответил Рудольфо. — Среди них есть большие и маленькие. Иные состоят всего из десятка членов. Очень многие находятся на Черном континенте, даже на прежней Ньясамаа. Они берут с собой жаворонков, которые прилетают на лето в Эстонию. Разумеется, они являются их тотемными птицами. Вы, конечно, понимаете, что я имею в виду”.

“Ага”, — сделала понимающий вид Мийли.

Как Рудольфо попал в Финляндию, так и осталось тайной. Правда, у Фабиана промелькнуло в голове, что шеф мог использовать народный эпос “Калевипоэг” и что-то наколдовать, но это была чистая спекуляция — Wille und Vorstellung.

 

Фабиан женится

Когда Фабиан устроился на работу, он решил, что этот шаг должен быть переломным в его жизни. А чтобы перелом был полным, это должно было произойти и в личной жизни. Он уже сделал формальное предложение Миранде, которая в тот памятный вечер сидела напротив него в лиловом кресле.

Теперь он не видел никакой серьезной причины, чтобы не привести свои слова в исполнение.

Кроме того, в кулуарах Дворца царило мнение — хотя официально этого никто не требовал, — что государственному служащему лучше быть женатым, чем холостым. Тогда у него меньше соблазнов и он более защищен от чар женщин-агентов.

Они подали заявление и сочетались браком, легализуя таким образом редкие, проведенные вместе минуты.

На работе Фабиан сообщил о свадьбе накануне вечером. Он тайно надеялся получить три свободных дня, чтобы придать своей семейной жизни видимое начало. В последний момент он посчитал, что разумнее не ходить к шефу с просьбой о свободных днях, потому что тот запросто мог ответить: “В Освободительную войну по этому случаю не давали даже трех свободных часов”.

Фабиан лишь сказал коллегам, что три последующих дня его не будет на работе.

Коллеги улыбнулись и понимающе кивнули. С особенным пониманием кивнула Муська.