Межгалактические игры Лизы Одуванчиковой. Спасти Землю

– Он все же меня от лингов спас…

– Знаешь, что, звездочка! – Прошипел он, с нечеловеческой скоростью переместившись к кровати и склонившись надо мной. – Ты для него лишь очередной объект, на который он объявил охоту, чтобы наказать меня за прошлую ошибку, объект, который к тому же обладает чудесной, нестерпимо вожделенной аурой. Но не более того! Запомни!

– А для вас, дохад Викторан? – Взглянула я прямо в его полыхающие гневом глаза, нисколько не страшась вспышки ярости и, безусловно, ревности. – Я тоже просто объект?

– Уже нет, Лиза. – Выдохнул он прямо мне в губы. – Уже нет…

Горячий, сумасшедший поцелуй унес меня в совершенно другой мир, мир где не было обиды и боли, где не было неразрешимых противоречий и недоверия, где правили только чувства, от которых плавилось тело и сладко кружилась голова. Но, как только он отбросил одеяло и с тихим рыком сжал талию, попытавшись забраться под тоненькую маечку, я, предприняв титанические усилия, резко отпрянула и произнесла только одно слово: «Нет!». Мужчина напротив меня замер на месте, тяжело дыша. В его глазах полыхала безудержная страсть, и плескалось чистое, первобытное желание обладать мной здесь и прямо сейчас. Не знаю, почему он послушал меня, но с отчаянием понимала, что если бы он вновь дотронулся до моего тела, которое просто горело огнем и дрожало от неудовлетворенности, я бы больше не смогла сопротивляться, и все наше противостояние закончилось в этой кровати. А потом… А потом бы я собирала осколки своего разбитого сердца…

Наконец, он прикрыл веки и, сжав кулаки, выпрямился.

– Ты должна запомнить, звездочка, что я тебя ни за что не отпущу. Придет время, и ты не захочешь сказать «Нет». – Глухо прошептал он, так и не открывая глаз. – И Лукран мне не помешает добиться этого при всем желании. Я не позволю ему помешать мне.

После этого он неожиданно улыбнулся и достал из кармана просторных брюк небольшое серебристое колечко с перламутровым камушком, являющимся сердцевиной нежного, полураскрытого бутона. Оно было простое и в тоже время такое восхитительное, что не могло оставить меня равнодушной.

– Прошу, прими от меня этот подарок, Лиза. Это не столько украшение, сколько возможность позвать меня на помощь, когда она будет необходима. Просто с силой нажми на камень, и я пойму, что ты в беде, где бы я ни находился.

Про себя уже начала придумывать, как бы потактичнее отказать императору, но глупое сердце рассудило по-своему и рука, против воли, протянулась к нему, и холодный металл тут же обхватил палец. Обжигающие губы еле дотронулись до запястья, и я резко выдернула у Викторана свою руку, поражаясь сама себе и своему сумасбродству.

– Ну, что ж мне пора. Увидимся вечером на приеме. Надеюсь, первый танец ты подаришь мне. – Проговорил Викторан, так и не дождавшись от меня слов благодарности, и уже собирался уйти, как я вспомнила, что так и не поговорила с ним о непутевой журналистке.

– Дохад Викторан.– Позвала, совершенно растерявшись после его поцелуя и последующего подарка. – У меня к вам просьба.

– Какая, Лиза? – Обернулся он, засветившись от удовольствия.

– Прошу, помилуйте ту девушку, что брала у меня интервью. Я не хочу, чтобы из-за меня ее высылали на ту жуткую планету. Она этого не заслуживает!

– Она нарушила мой приказ, значит, вполне заслуживает этого. – Нахмурился Викторан. – Но ради тебя я сделаю исключение. Если ее еще не отправили на Морозран, то она уже вечером вернется домой. Если же она уже там, то, прости, ничего сделать невозможно.

– Спасибо и на этом. – Немного сникла я, понадеявшись, что журналистке повезет, и она будет помилована. – А можно задать еще один вопрос?

– Можно. – Снисходительно улыбнулся мужчина, вновь обретая благодушное настроение.

– Есть ли возможность не уничтожать планеты проигравших участников? Ведь наверняка изменить многовековые правила не так трудно! Не верю, чтобы у вас не было выбора! И неужели вы тоже причастны к подобному зверству? Вы говорили, что на ваших руках кровь! Я не…

После каждого моего очередного слова лицо императора становилось все более холодным и раздраженным, превращаясь в непроницаемую маску, и под конец он уже просто перебил меня:

– Не лезь в это. И никогда больше ни о чем подобном не спрашивай! Я запрещаю! Я и так слишком много тебе сегодня рассказал. Не заставляй меня сожалеть об этом.

Властный, ледяной не терпящий возражений голос заставил вздрогнуть. От резкой перемены его настроения и казалось, несправедливой отповеди, на глаза навернулись слезы, а в горле встал ком.