Межконтинентальный узел

— Видишь ли, Ньютон был невероятно замкнутый человек, со странностями… Для него главное заключалось в том, чтобы понять самому… Его не интересовали другие… Славы он бежал, титулов тоже, ему доставляло высшее счастье думать о взаимосвязанности предметов… Кстати, по-моему, это свойство истинного гуманиста… А Галлей не только заставил Ньютона написать книгу о земном притяжении, но даже из своего скромного жалованья дал ему денег на опубликование его гениального труда. Я же говорю, Галлей был символом позднего Возрождения… Механик, путешественник, авантюрист, игрок, лучший навигатор своего времени, первым применивший астрономические приборы для того, чтобы проложить верный курс фрегату… Он интересовался всем, он раздавал себя, понимаешь? Талантливость, а точнее говоря, гениальность — это когда человеку не терпится раздать себя. Только на склоне лет Галлей остановился на астрономии и получил титул — он есть только в Англии — «астроном короля»… И стал директором Гринвичской обсерватории… А когда кто-то из его друзей смог намекнуть монарху, что его астроном и шеф обсерватории получает нищенское жалованье, и венценосец, понимая, что нельзя экономить на талантах, решил прибавить Галлею денег, тот написал яростное письмо: «Ваше величество, если на должности королевского астронома будет установлено слишком высокое жалованье, то этот пост может оказаться всего лишь приманкой для некомпетентных людей…» Каково, а?! Юджина, наверное, не очень-то заинтересуют подробности о совершенно трепетной дружбе между Петром Первым и Галлеем, но вообще-то это тема для романа… Говорят, даже сохранилась их переписка… Правда, кое-кто может восстать против опубликования: два гения довольно часто вспоминали про то, как они устраивали всякого рода шутки… Сейчас бы за такое нашего брата в два счета посол выслал! Мы, между прочим, тоже раз пошутили… Собрались на совещание в Будапеште, работы до черта — глаз не оторвешь от бумаг… И однажды во время перерыва, когда пили кофе, венгры меня спрашивают: «Можете предсказать, кто выиграет в сегодняшнем матче — наша сборная или Австрия?» Я, понятно, ответил, что, поскольку венгры активно участвуют в нашем космическом проекте — Галлей с нами, поэтому победа будет за ними, как в битве при Гастингсе. А вечером смотрю телевизор: батюшки-светы, накостыляли австрийцы моим венграм за милую душу… Утром коллеги говорят: мол, елки-палки, что же вы так предсказываете?! Хороша наука! Я, честно говоря, даже несколько растерялся: действительно, по системе аналогов должны были выиграть именно венгры. Это была не только шутка, а в какой-то мере попытка научного прогноза. А потом вдруг вспомнил: на каком поле была выиграна битва при Гастингсе? Ага, в том-то и дело, что на чужом! А венгры принимали австрийцев на своем! Вот в чем вся штука! Нет, науку не обманешь! Кого угодно можно обмануть, даже жену, только не науку…

— Скажите, академик, — задумчиво спросил Кузанни, — значит, именно вы предскажете, что случится с человечеством, когда «Веги» сблизятся с кометой?

— Вопрос поставлен неверно, — ответил академик. — Наша задача в ином. Мы должны понять, что представляет собой комета Галлея с близкого расстояния. Вопрос надо формулировать предельно просто. Каждый вопрос — это задача. Ответы возможны разнотолкуемые, это пожалуйста, но задача… Между прочим, Сименон сказал, что приближение кометы Галлея вызвало в Америке массовую эпидемию самоубийств…

Кузанни внезапно вскочил со стула, потом снова сел, полез за сигаретами:

— Начало, начало фильма, черт возьми! — вскричал он ликующе. — Это же блестящее начало ленты!

Степанов пояснил академику:

— Юджин готовится к съемкам нового фильма о межконтинентальном узле, ты ему идею подарил…

— Это ключ, а не идея, — возразил Кузанни. — Ключ вещи! Массовое самоубийство на почве страха перед силами, неподвластными уму человечества… И спокойное непонимание того, что тысячи маленьких комет Галлея в шахтах готовы — за тридцать минут — сделаться новыми звездами, чтобы потом превратиться в ядерные смерчи и уничтожить планету…