Межконтинентальный узел

Знаешь, когда я на тебя впервые по-настоящему обиделся? Я расскажу, это плохо – держать в себе обиды: разъедает, как ржавчина… Помнишь, однажды нас пригласили к Равиньоли? Торговец галантереей и парфюмерией, но при этом “почетный консул” Италии в Лос-Анджелесе? Увы, жизнь приучила меня делить свой день на благословенные минуты работы и на изнуряющие часы раздумий и советов с юристами по поводу тактики: у какого продюсера целесообразнее клянчить деньги на новую работу, какая тема может оказаться кассовой, как в этой кассовой, то есть обеспечивающей наше с тобою благополучие, теме не потерять себя, а, наоборот, сказать людям про то, что жжет сердце… Помнишь фильм, который мы с тобою смотрели? “Мефисто”? Об артисте, который продался дьяволу гитлеризма, успокаивая себя тем, что он играет в дружбу с наци, а на самом-то деле отстаивает свое право говорить правду несчастным немцам… Я часто думаю об этой ленте, Стив. Это очень горькая, но нужная картина – людей надо постоянно предостерегать, обращаясь к недавней истории. Впрочем, роман Манна, по которому снята эта картина, куда лучше, пожалуйста, прочитай его.

Так вот, галантерейщик Равиньоли, имеющий тесные связи с Сицилией, а значит и с мафией, – при том, что он мне весьма и весьма несимпатичен, – может оказаться полезным в новой работе, которую я рано или поздно сделаю. Это будет предметное исследование мафии, ее ужасной, разъедающей человеческие сердца и души сущности. Помнишь, я сказал тебе, что сегодня мы пойдем к Равиньоли? Ты сразу же ушел к себе в комнату, закрыв дверь так резко, что я услышал это, сидя на кухне. Я сразу почувствовал, как ты раздражён. Твое настроение всегда передавалось мне. Наверное, я должен был заставить себя понять твое состояние: отец, художник, идет на поклон к парфюмеру! Но я не мог понять, какой вывод ты сделал из этого верного посыла: “Отец продает душу дьяволу?” Или: “Бедный старик, с кем ему приходится иметь дело в его работе?!” Или: “Пусть он себе ходит, а я живу в мире абстрактных формул, мне это не надо”. Словом, в доме повисло раздражение, и я, видя, как ты нервничаешь (румянец двумя пятнами выступил у тебя на скулах), был вынужден сказать, что я пойду один. Наверное, я был снова не прав. Я был обязан заставить тебя пойти со мною вместе, объяснив, что мужское дружество предполагает взаимовыручку, ощущение чувства локтя, уверенность в том, что прикрыта спина… Но я тогда не сделал этого… Я виноват кругом, потому что воспитание ребенка, увы, предполагает не только ласку, но и твердость. Ты в этом убедишься, когда у тебя будут дети, помяни мое слово… Понятно, я вернулся от Равиньоли раздраженным, потому что конечно же там царил иной дух, отличный от того, в котором живем мы; а я был один; а ты позволил себе оставить меня одного… Мне бы ночью прийти к тебе и сказать: “Сын, это очень плохо, когда друзей бросают в беде…” Но я испугался того, что ты – ничего не попишешь, математик, логика твоя стихия – ответишь: “А зачем ты роняешь себя, принимая эти приглашения?” Я должен был спокойно возразить, объяснив про мой замысел о картине про мафию. Но ведь ты знал об этом замысле! Знал, Стив! Я боялся, что ты скажешь: “Делай другую картину, у тебя есть что сказать и без мафии…” Логично? Вполне. Только очень холодно… Ты потом часто оставлял меня одного – и когда приезжал продюсер Гринберг, ты не любишь его, но что делать, ведь именно он пока что финансирует мои фильмы, и когда вваливался Берни, действительно назойлив, но именно он ведет наши с тобою дела… И кстати, прожил шесть лет в сельве, среди индейцев; направь разговор в нужное русло, получил бы массу поразительной информации… В пустыне глаз отдыхает на маленькой травинке; во время деловых ужинов глаз должен отдыхать на самом близком, на друге, сообщнике, на сыне… Ты лишил меня права на такого рода отдых… Но ведь если бы я, рассердившись, прервал свою “деловую активность”, будь она неладна, как бы ты продолжал обучение в университете?! Кто платил бы за тебя три тысячи долларов в год?! Кто бы оплачивал твои расходы на бензин? Университет расположен далеко от дома, в автобусе ехать часа два, а я сам учил тебя ценить время. Но ведь ты не работал, как сын Джекобса, на бензоколонке по ночам… А я не пошел к тете Мэри и не съездил к бабушке, чтобы они повлияли на тебя… Одна моя приятельница как-то сказала:

– Ты допускаешь ошибку, Юдж. Ты никогда не понуждал Стива ни о чем тебя просить. Ты всегда угадывал его желания. Дисциплина взаимоотношений складывается также из того, что дети на опыте познают ценность духовных и материальных благ, получаемых от родителей.