Межпланетный путешественник (Виктор Гончаров. Полное собрание сочинений в 6 томах. Том 2)

— Вне всякого сомнения, без человека тут не обошлось! Ну и молодчага наш брат, двуногий!.. Это он уже за старуху-Вселенную взялся!.. Соединил мостами Землю с Венерой!..

Сверкающая поверхность с более близкого расстояния превратилась в стекловидную оболочку, напоминавшую такую же на Луне. Мысли перекинулись невольно:

— А где же здесь Луна?..

Луны не было.

— Слопал человек Луну!.. — Новый припадок необузданной веселости, новый взрыв смеха заколебал спертый, пружинящий воздух машины. Однако Андрей тут же остановил себя, почуяв в смехе что-то не совсем нормальное:

— Эге, друг, — неодобрительно заметил он себе, — не собираешься ли ты последовать везовскому предсказанию?..

Подавил истерическую судорогу лица, стиснул зубы, сурово нахмурившись.

Осторожно спустился еще ниже — версты две осталось до оболочки. Прозрачное стекло выдало тайны, скрытые за ним: редкие облака, плывущие далеко внизу, и сквозь прорывы их — зелень и геометрические фигуры застроенных площадей. Раскаленной массы нет. Опустился на стекло и через окно в полу "сигары" воспаленными от спертого воздуха, недостаточного сна и напряжения глазами стал рассматривать в подзорную трубу новый мир.

Определил приблизительно расстояние до крыш строений: не менее 300 верст. Океанов, морей и каких-либо видных поверхностей, как ни искал, не обнаружил. И ни одного свободного от построек клочка земли!..

Держась близко к оболочке, пролетел надо всем освещенным полушарием.

Все застроено… Земля — гигантский город, нигде не прерываемый ни естественными, ни искусственными границами. Вперемежку с черными пятнами-квадратами и кругами, эллипсисами и другими очертаниями строений — пестрели, сохраняя тоже определенную правильность, зеленые пятна.

В воздухе никакого движения: ни птиц, ни воздушных кораблей, ни аэропланов… И вообще, нигде никакого движения: ничто не обнаруживало жизни…

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день?!..

Все-таки, пробраться туда следует…

Конечно, это — Земля, отмеченная везом Айрани под № 4, но неужели жизнь на ней кончена?

Взор невольно задержался на черной махине вблизи полюса, от которого начинался межпланетный, наглухо облицованный металлом, мост. Пришлось еще раз поразиться: громадный рупор, затканный как бы серебряной паутиной, возвышался в этом месте, смотрел роковым отверстием в мировой эфир. Основание рупора уходило под оболочку и кончалось в крутом колене моста.

— Не орудие ли это убийства? — растерялся в первое мгновение комсомолец, вспоминая аналогичные гигантские аппараты на Луне.

Долго раздумывать, однако, по этому поводу не пришлось…

Рядом с рупором откинулся вверх на петлях квадратный кусок оболочки, таща за собой стеклянную камеру. В камере вдруг исчезла одна сторона, образовав широкую дверь, как бы приглашая ошеломленного путешественника войти внутрь.

Не сразу отозвался Андрей на это приглашение. Впрочем, скоро решил, что "волков бояться, в лес не ходить" и, сняв со стены спасительную лунную палочку, влетел в стеклянную камеру. Дверка за ним тотчас же захлопнулась.

— Это не страшно, — молвил добровольный пленник: темница не казалась особенно крепкой. Но когда она вместе с машиной стала опускаться, он несколько забеспокоился.

…Сильный толчок. Внезапная тьма. Резкое стремление вперед. И свет опять ударил в глаза…

С приятностью отметил, что камера куда-то исчезла. Машина покоилась посреди высокого зала с широкими трапециевидными окнами. Причудливо изогнутые неправильные ромбы, октаэдры, тетраэдры и капризно-смелые изломы — переходы одних фигур в другие — барельефами выделялись со стен. Между выпуклостями барельефов прятались головы фантастических животных, в оскалах пастей державшие хрустальные граненые шары.

Вышел, дивясь на обстановку. С удовольствием размял онемевшие члены. Хотел зевнуть… и с открытым ртом застыл на месте… Как из-под земли нырнуло пять человеческих фигур и окружило его…

— Настоящие люди! — восхитился комсомолец. Но "люди" держали в руках направленные на него револьверы с широкими стволами-раструбами.

— Бросьте, ребятки!.. — дружелюбно крикнул им и в порыве искреннего удовольствия хотел обнять самого ближнего. Тот отпрыгнул, сурово погрозив револьвером:

— Олля чужян!..

— Ни черта не понимаю! — последовал веселый ответ.

Все пятеро о чем-то залопотали, с опаской переглядываясь и возбуждаясь с каждым моментом все больше и больше. Их, видимо, смущала палочка.

— Да бросьте ерундить, товарищи! — заткнул свое оружие за пояс.

— Товарисчи… товарисчи… — лица прояснились, а один незнакомец, опустив револьвер, с обаятельной улыбкой приблизился к Андрею.

Тот не замедлил отметить происшедшую перемену:

— Вам больше идет улыбаться, чем хмуриться! И, видя, что слово "товарищ" им понятно и даже приятно, добавил:

— Я — коммунист… большевик…

— Больчевик?! — подошедший еще радостней заулыбался, многозначительно и с торжеством поглядывая на остальных. Те тоже приблизились, доверчиво и нежно щебеча:

— Больчевик… Больчевик…

Потом отрекомендовались в свою очередь, для ясности тыча себе в грудь:

— Сосиаль… сосиаль…

Андрей воспрянул духом: