Межпланетный путешественник (Виктор Гончаров. Полное собрание сочинений в 6 томах. Том 2)

Отвратительный Джек уже нащупал нож, уже скривился в окончательно отвратительную гримасу, долженствующую означать победную улыбку и… и… в этот самый миг я, закрыв глаза, стиснув челюсти, побледнев, похолодев, всею своею шестипудовой тяжестью обрушился на его голову, действуя револьвером, как молотом… У меня нет твердой уверенности в том, что я не ревел, подобно разъяренному быку, нанося эти удары…

Когда я открыл глаза, обстановка резко изменилась: Джек с расковырянной "под картошку" (словечко Гришкино) головой недвижимый лежал у моих ног, а вихрастый юноша колотил револьвером пуговкину голову…

Как низко может человек пасть, поддавшись аффекту!..

Тут только я вспомнил о полете…

В боковые окна не было видно ни одной планеты, в заднее и переднее — также. Следовательно, Земля и Луна находились или под нами или над нами.

В оконце ударил ослепительно-яркий солнечный свет… Мы пронеслись мимо Луны и теперь падали на Солнце…

Я бросился в механизму управления. Он был не годен,

— так я его отделал своими боками. Стрелка скорости показывала 10.000 километров в минуту. И с каждой новой минутой цифра эта возрастала и возрастала под влиянием притяжения Солнца.

Через несколько минут скорость достигла 15.000 километров…

Взяв себя в руки, я осмотрел подробней изломанный механизм.

О, счастье! Не хватало только одного проводника, сокрушенного моей головой; второй проводник и второй аккумулятор, хотя и сильно помятые, могли отвечать своему назначению. Но, как я ни напрягался, мне удалось лишь немного сократить быстроту падения — до первой цифры

— в 10.000 килм. в мин.

— Вы что-то хотели сказать, профессор? — обратился ко мне Григорий, нарушая тягостное молчание, в которое мы невольно погрузились.

Я сказал, как обстояло дело.

— Там очень тепло? — спросил Миха.

— За шесть тысяч градусов можно смело ручаться…

— О-о! Это значит, мы вконец расплавимся…

И все таки они не унывали, эти юнцы. Перспектива неизбежного падения на Солнце им казалась очень занимательной, во всяком случае, достойной оживленного обсуждения пополам с ерундой и вздором… О, беспечная молодежь!..

— Подберите слезы, старина! — ударил меня по плечу старший. — Неужели вы все десять суток намерены проплакать?!..

Юнец шутил: я и не думал плакать, но… было очень, очень тяжело на душе…

VIII. ПЛАНЕТА ВЕНЕРА

К концу второго дня падения, солнечный диск загородило какое-то круглое тело.

Тело могло быть или Венерой или Меркурием. По скорости его движения, по диаметру, я признал в нем первую планету.

К тому времени ребята кое-как починили поломанный механизм, и я, не дожидая конца солнечного затмения, поместился на поправленном стуле, чтобы попытаться удержать машину в поле тяготения Венеры. Мы решили, что гораздо приятнее шлепнуться на что-нибудь твердое, чем на газообразно-раскаленный лик влекущего нас к себе светила. Наше сознание определялось бытием: из двух зол мы выбирали меньшее.

Мне легко удался этот маневр, хотя никто его не ожидал, — машина продолжала падение, стала следовать за бегом Венеры. Таким образом, мы лишились солнечного света и приобрели мрак; тем не менее, мрак этот — вопреки всем законам физики — озарял наши сердца ярким светом… надежды, возможно ведь, что поверхность Венеры покрыта глубокими морями, и тогда наше стремительное падение может закончиться без катастрофы.

Следя за вращением стрелки в аппарате, измеряющем скорость, я отметил одно обстоятельство, заставившее меня столь же интенсивно возрадоваться, столь интенсивно я скорбел до этого: мне удалось и удавалось дальше замедлять чудовищную быстроту нашего падения; одним словом, я снова мог управлять машиной…

— Радуйтесь, ребятки, радуйтесь. Судьба нам покровительствует. Мы теперь безопасно опустимся на Венеру…

— Хм… Опять он про судьбу, — недовольный, заворчал Григорий. — А как бы наша "судьба" отнеслась к нам, если бы мы не починили аппарата… Прямо-таки обидно становится, что он во всем видит судьбу, а мы остаемся ни при чем…

Который уже раз мне приходятся отмечать полную обоснованность и справедливость жизненных взглядов малышей!.. И опять они правы!.. Если бы я находился единственным в этой глупой машине, конечно, мне никогда бы не пришло в голову заняться починкой, и я, несомненно, покончил бы свои жизненные расчеты в пылающем аде Солнца. А ведь ребята с первого же дня нашего падения с изумительной кропотливостью принялись за приведение в порядок исковерканного механизма… Конечно, они правы: судьба тут ни при чем. Мне приходится на склоне лет из-за их упрямой (стальной, сказал бы я) философии ломать свои крепко установившиеся взгляды…

Я забыл сказать, что наши пленники разгуливали свободно в машине, правда, со связанными за спиной руками. И вот с последними словами "вихрастого" к нам подошел четырехугольный Джек.

— Из малышей толк будет, — сказал он. — Если ваши большевики все такие, то я не удивляюсь, почему их партия так крепка и жизненна…