Мезозой. Дилогия (СИ)

Неужели не проще выйти на улицу и пристать к какому-нибудь случайному прохожему? И проще, и свидетелей меньше. Нет, не понимал Кирилл это забавы, но все равно ненавидел и ее, и тех, кто ей предается. С трудом и легкими муками совести он признавался себе, что ничуть не жалеет избитого, и что не будет жалеть его, даже если тот помрет.

От скуки Кирилл принялся рисовать на одной из салфеток, стоявших в специальной подставке на столе — без смартфона или компьютера было невероятно тяжко, телу и разуму чего-то ощутимо не хватало, требовалось. Сеня снова заснул, а Кирилл, полностью развернув перед собой тонкую, легко рвущуюся бумагу пытался изобразить какой-то горный пейзаж. В школе он рисовал недурно, но потом забросил, так что сейчас его художества было не отличить от произведения пятиклассника. Учительница рисования любовалась его шедеврами, но удивлялась, почему он постоянно рисует горы. А Кирилл и сам не знал, почему.

Тем временем дождь сменился солнечным и прозрачным ноябрьским вечером, обманчиво теплым по эту сторону стекла, но на самом деле зябким и студеным. Поезд ворвался вглубь европейской части одной из самых больших стран мира, и все вокруг начало постепенно меняться.

Вроде бы и природа знакомая, и почти такая же, а все равно здесь царило что-то свое, другое. А еще вокруг было значительно больше простора, и здесь уже Кирилл вспоминал рассказы старших поколений — мол, в России есть такие места, где от горизонта до горизонта видно только поля. На крайний случай, поля с крохотными островками деревьев, не только не портившими картину, но и добавляющими ей своеобразия.

Дверь в купе была приоткрыта, Кириллу так почему-то ощущалось комфортнее. Именно благодаря этому он и услышал английскую речь, плавную, уверенную, но все же не идеальную, из чего легко делался вывод, что английский язык для говорившего родным не является.

Он бы особо не удивился, столкнувшись с такими попутчиками на просторах Старого Света, но здесь, в России… Праздные туристы вроде бы дальше Петербурга ездить боятся. Думают, что жители провинции попытаются выместить на них всю злость.

Из любопытства и от безделья Кирилл пошел следом за английским языком, и все в том же вагоне-ресторане догнал двух братьев-близнецов и двух девушек. Близнецы олицетворяли собой выражение «кровь с молоком» — высокие, плечистые, мускулистые и загорелые, от чего жиденькие светлые волосы, липнущие к голове, казались совсем белыми. Они много улыбались, говорили с каким-то странным акцентом и шутили, на вкус Кирилла, откровенно мимо кассы.

Девушки реагировали на братьев по-разному. Крупная черноволосая, с большими глазами и чересчур пухлыми губами, как будто искренне смеялась и всячески старалась поддерживать разговор, а вторая, стройная блондинка с холодным, как сибирская зима, взглядом голубых глаз вообще находилась где-то не здесь. Кирилл быстро сделал вывод, что она с ними за компанию, а сальные взгляды одного из близнецов ей хлопот не доставляют. Здоровяки жили с ней в параллельных мирах, как со своим отражением в зеркале — сколько на него не пялься, руками все равно не достанешь.

Уже догадываясь, что это за люди и куда они направляются, Кирилл пристроился за ними в очередь и стал слушать разговор дальше.

20

Эта компания держала путь туда же, куда и Кирилл, и это стало ясно с первых их слов. Вели себя братцы немного развязно, говорили громко, смеялись, а заказ, к слову, сделали на русском. На нем они тоже говорили с акцентом, но сразу бросалось в глаза (точнее, в уши) то, что русский был им знаком очень и очень хорошо, а акцент, вероятно, являлся налетом местных наречий, а не следствием слабого знания. Русский был одним из родных для них языков.

Как назло, крепких мужиков, способных осадить молодцов, в вагоне-ресторане не осталось, все поразбежались по купе — одинокий дед попивал пивко и меланхолично глядел на темную стену леса, прижавшегося к путям, да две женщины за сорок о чем-то шушукались за дальним столиком.

Дед один раз не выдержал и, когда один сидевший слева близнец взоржал аки конь и хлопнул мощной ладонью по вздрогнувшему столу, сварливо попросил его быть потише. Ответом ему была короткая фраза с указанием маршрута, без поворота головы.

Кирилл напрягся, готовый вершить справедливость, но второй близнец прикрикнул на первого и обратился к старику:

— Извините, постараемся не шуметь.

На каком же языке он обратился к брату? Кирилл напряг мозг, снедаемый любопытством — да они ж из Восточной Европы, выбор здесь невелик. Не славянский точно, не финский, не эстонский. И тут его осенило — румынский. Молдаване. Вот и ясно теперь, откуда они на русском шпрехают. Или много общаются с носителями, или сами полукровки…