Мезозой (СИ)

— Что это с вами сегодня? Только что промывали желудок Кшиштофу. Он наотрез отказывается что-нибудь рассказывать. Сразу после приезда его начало рвать, да так, что он чуть все внутренности не выплюнул!

— Я тоже не буду пока об этом, — Кирилл нервно помотал головой, показывая, насколько ему не хочется ничего говорить. — Юль, ну серьезно, нам сейчас идти к двум чокнутым ученым. Давай я тебе потом все расскажу.

— Ладно, — девушка сразу смягчилась, стоило напомнить ей о грядущем обследовании. — Если что, Кшиштоф уже в порядке. Я такая злая, потому что он нам всю дверь уделал, а отмывать пришлось мне. Не дотерпел маленько, не донес.

С приходом Юли Кириллу стало веселее. А уж когда девушка сказала, что Вит дал окончательное добро на ее присутствие, страх почти полностью отступил. Почти — это потому что совсем не бояться в такой ситуации было бы невозможно.

Кирилл пока не мог найти объяснения мистике, временами с ним происходящей, но и показывать ее ученым желанием, мягко говоря, не горел.

В отношениях с сотрудницей медицинского корпуса имелись свои неоспоримые преимущества. Например, Кирилл из первых рук мог получать интересующую его информацию, хоть пока и не решался приставать с расспросами. Да у него, к слову, на это пока не хватало времени. Каждый рабочий день приносил какие-то сюрпризы, в основном неприятные. Но как только все устаканится, он сделает все, чтобы узнать об этом месте и его тайнах больше.

— Кстати, я тут слыхал краешком глаза, что сюда хочет приехать какой-то шейх.

— А, да, было дело, — кивнула Юля. — Он приедет, и уже совсем скоро. Месяца через полтора или два.

— М-м. А ты знаешь, зачем?

— Убить динозавра?

— Да. Барионикса. Того самого. Да и он не один будет, а с целой делегацией каких-то шишек, включая нашего главного.

Юля с грустью вздохнула и пожала плечами.

— А что сделаешь, Кирилл? Люди всегда кого-то убивают. И себя, и других. Жаль животное, конечно, но не знаю, как мы можем этому помешать.

— Да уж, — негромко ответил Кирилл, отодвинул пустую миску и встал. — Пойдем, что ли? У Вита уже, наверное, все готово, а ждать он ой как не любит. Это я уже понял.

Предположения оправдались. Ученый привычно встречал у входа, переминаясь с ноги на ногу, и все втроем они поднялись на третий этаж. Разговора не сложилось, да Вит и не настаивал. Он мурлыкал какую-то заезженную мелодию, очевидно, празднуя сегодняшний день. Такого материала не собирал еще никто, и Виту ничего не остается, как снискать себе славу великого и бесстрашного первопроходца. Возможно, и ассистентку он с собой не взял как раз поэтому — все лавры достанутся ему.

Ученый немного разговорился лишь когда они шагали по узкому белому коридору.

— Фэнлоу разрешил мне не лететь на Землю. Я запишу свое выступление здесь, избавив себя от тупых вопросов и заинтриговав шесть с половиной миллиардов людей. Не люблю пресс-конференции, там всегда задают дилетантские вопросы. Потому я здесь, вдали от тупиц, хе-хе.

Увы, Кирилл не мог скрыть отвращение, какое теперь вызывал у него Вит. Ситуацию не спасала даже бесценная финансовая помощь от чокнутого палеонтолога. Если поначалу он просто выглядел чудаком, больным своей работой, то теперь в образе Вита все больше просматривались неприятные черты фанатика, любящего, так скажем, не совсем те стороны живого мира, какие обычно вызывают у людей восторг и умиление.

Кирилл готов был поклясться, что ученый упивался утренним зрелищем, глядя, как ломаются хрупкие шейки лусотитанов и как их, еще теплыми и живыми, жрут лесные твари. То, что испытывал Вит, зашло за рамки профессионального любопытства.

Тьфу, гадость. Как бы только не сорваться, не наговорить этим белохалатникам глупостей или, чем лукавый не шутит, не отоварить кого по умной репе. Кулаки так и чесались. Кирилл бы их всех угостил, тщедушных заморышей, на каждого по тычку — и готово. Да он бы даже не вспотел!

Вит открыл одну из многочисленных дверей и пропустил Юлю с Кириллом. Там уже ждал тот самый нейробиолог. Ростом этот чернокожий верзила был никак не меньше двух метров, и, если бы не выдающийся живот, он вполне сошел бы за прикрытый белым полотнищем шкаф. На широченной груди висел бэйджик, гласящий, что это — старший нейробиолог, доктор Питер Гудридж. Высоченный, с блестящей лысиной и таким же гладким лицом он взирал на мир необычайно ясными голубыми глазами, которые, казалось, видят Кирилла насквозь даже без специального оборудования. Такие гляделки даже Марье дадут фору с ее арктическим взглядом.

Все представились, обменялись рукопожатиями, и Гудридж взял руководство в свои руки. Было видно, что ему, как и Виту, не терпится начать.

— Итак, мистер Елисеев, присаживайтесь вот в это кресло, — пророкотал ученый, способный частотой и глубиной голоса посостязаться с торвозавром.

— Зовите меня просто Кирилл, пожалуйста.

Сказав это, Кирилл последовал указаниям нейробиолога и устроился в жестком кресле с подвижной спинкой. Оно как две капли воды напоминало стоматологическое, только слева не хватало ванночки для ватных тампонов и вырванных зубов.