Мгла моего сердца

— Ты знаешь, что меня порадует, — произнес Айвен, глядя неотрывно, выразительно. Глаза его мерцают, и в них все тот же огонь, тот же голод, но мне не страшно, а волнительно, как никогда раньше. Ощущаю все, что испытывает он, не понимаю, почему Айвен так одержим мной, но принимаю, не желая разбираться в причинах. Пусть эта ночь останется в моих воспоминаниях именно такой — нереальной, волшебной, полной страсти.

Он медленно поднимает руку, которой держит жемчужную нить. Мои щеки заливает румянец, когда Айвен подносит ожерелье к своему лицу, сводя с ума, облизывает каждую жемчужину, призывно обещает:

— Мы продолжим… — знаю, что не лжет, понимаю, как хочу этого.

До боли, до изнеможения, до умопомрачения желаю ощутить глубоко в себе его член. Одна моя рука скользит вниз, касается твердого бугра на его джинсах. Айвен запрокидывает голову, со свистом выдыхает.

— Лизавета… — быстро наматывает нить жемчуга на мое левое запястье, шепчет. — Сначала медальон, — накрывает своей ладонью мою.

Не хочу ничего говорить, вопросов больше нет, иссякли, я зависима от этого мужчины, покорена его властью, но в тоже время чувствую незабываемый вкус победы, потому что твердо знаю, как сильно нужна ему.

По-настоящему, не на миг или час, навсегда, хотя никогда не признается, уйдет, оставляя лишь воспоминания и украшение. Что же, и я найду, что оставить ему!

Снимаю цепочку, медальон мне больше не нужен, хотя благодарна, что свел меня с Айвеном. Протягиваю.

— Вот!

Айвен выпрямляется, смотрит строго, придирчиво, спрашивает:

— Ты отдаешь его по доброй воле?

Усмехаюсь:

— Сейчас да! Возьми его! — уверенно, неоспоримо, кажется, что так будет правильно.

Глаза Айвена довольно блеснули, и я как-то невольно припомнила речи Ярославы. Разум, который еще совсем недавно с позором сбежал, вернулся.

Засомневалась, пальцы дрогнули, готовясь сжаться в кулак.

— Лизавета! — Айвен начал злиться.

— Скажи мне правду, — вместе со здравым смыслом вернулось настойчивое стремление разузнать о медальоне, туман желания все еще дурманил голову, и обратись Айвен по-иному, я бы отдала трилистник без боя, а так стиснула пальцы.

Он прищурился, на лице проступили вены, но я еще ощущала его чувства, поэтому поняла, что так Айвен хочет напугать меня. Ему почти удалось, я соскочила с его колен на землю, но подняться не смогла.

— Я только…

— Тебе не за чем знать больше! Поверь, сделаешь хуже! — выдвинулся вперед, навис надо мной.

— Ты не человек, — окончательно уверилась, глядя в его глаза, из которых исчез зрачок, оставляя лишь жидкое сверкающее серебро.

— Я убью тебя! — сказал будничным тоном, но я чувствовала его сомнения, поэтому храбро предложила:

— Давай!

— Дура! — со злостью бросил Айвен, вернувшись к дереву. С досадой демон ударил по стволу, так что тот треснул. Затем Айвен взъерошил шевелюру и отвернулся.

Я бы отважилась дерзить и дальше, если бы он не повернулся снова.

Теперь на меня смотрел хищник, тот, кто убьет без жалости. Я вновь не понимала Айвена, потому что он стал прежним, оборвав ту незримую ниточку, которая связывала нас. Лишь одно видела точно — ненависть, буквально осязаемую, что питала сидящее напротив существо. Она отравила его душу и сейчас проникала в меня, чудилось, все вокруг пропитано ей. Еще мгновение, и ненависть поглотит, сметет нас обоих.

Страшно было, как никогда раньше. Ночь сегодня и вправду особенная выдалась. Боялась, до одури, до слабости во всем теле, но не могла не сказать:

— Не отдам! — потому что Ярослава никогда бы не простила.

Ох, сколько же вопросов я бы задала ей, если бы она не ушла по дороге цветов в вечность! Придется разбираться самой, если выживу, конечно!

Айвен прочел и эти мысли, покачал головой, а спустя мгновение с рыком кинулся на меня. Прижал к земле, не позволяя пошевелиться, причиняя боль, разжал пальцы. Я приготовилась к смерти, подумалось даже, как буду просить прощения у Ярославы. Вместо того, чтобы бежать без оглядки, как увидела Айвена, я позволила ему больше, чем собственному мужу! Слезы брызнули из глаз, и я начала обратный отсчет секунд своей короткой жизни.

Досчитала до пяти, и все прекратилось. Распахнула веки, вытерла слезы, что мешали смотреть, села. Айвен катался по земле, завывая от боли. По его телу пробегали синие всполохи, будто разряды миниатюрных молний. Видно было, как Айвен силился вдохнуть, закричать, но не получалось, ему мешала боль. Она сковывала его движения, пронзала насквозь, резала горло, как отточенное лезвие. Он до крови прикусил губу, и тонкая струйка текла по подбородку.

— Беги! — словно наяву я услышала за спиной голос Ярославы.

Оглянулась, надеясь увидеть крестную, но позади только непроглядная темень. Повернулась к Айвену, сглотнула, пытаясь встать, но ноги не держали, предательская дрожь била тело. Успокаивало немного, что Айвену было гораздо хуже. В глазах его застыло выражение муки и неукротимой злобы, когда он пытался смотреть на меня. Боль изнуряла его, острые когти, которые увенчали длинные пальцы, в безуспешной попытке царапали землю, но подняться Айвен не мог. Мне стало жаль его!