Мгновение

Как бы там ни было, вышло так, что Рун своей находкой поставил на уши весь научный центр. Вот и не привлёк внимание, называется… Оставалось только надеяться, что прорыв всё-таки случится. В этом случае выиграют все. Даже Синклер.

Кстати о нём — две кандидатуры на роль шпиона Рун для себя исключил. Амину (потому что если не верить ей, то в этой жизни вообще верить не во что), и Флагстада (потому что за него уже брались и отпустили). Остальные двести с лишним сотрудников «Миллениума» оставались под подозрением.

Этингер объяснил Рэми что искать и, борясь с желанием навестить Амину, сел просматривать слепки по чёрт знает какому кругу. Он не рассчитывал ничего найти, потому что по-прежнему считал, что «дефект» — недосмотр корпоративной цензуры, и что на повторном снимке новость о крушении Сириуса-1 сменится чем-нибудь другим, более удобным. Будь воля Руна, он бы даже не притронулся к слепкам, об которые уже глаза намозолил, но рядом сидел Гренье, которому историк не доверил бы даже дверь придержать. Пришлось работать.

С трудом дождавшись обеденного времени, Рун пошёл в столовую, но не застал там Канзи, как рассчитывал. Он даже задержался за столом подольше, надеясь, что она появится. Без толку. «Наверное, решила пообедать в другое время». Возвращаясь в кабинет, Этингер испытывал странное чувство тревоги — как когда причин для беспокойства вроде бы и нет, но внутри всё равно ворочается что-то мутное и неприятное.

Глава 15

Около четырёх часов вечера в кабинет аналитиков ввалился красный как рак Этан Лебронн. Буркнув с порога приветствие, он сразу взял быка за рога:

— Показывайте, где тут ваши «дефекты»! — последнее слово он выплюнул, словно слизня. — Чёрт знает что творится!

Рун недолюбливал Лебронна — слишком уж тот был отталкивающий человек — а потому не стал спрашивать, что он имел в виду под «чёрт знает что». Молча открыл нужный файл и вывел его в смотровую.

— Вот, — он указал на интересующее физика место.

Тот, прочитав сообщение, насупился ещё сильнее. Как будто видел снимок впервые, хотя наверняка уже успел посмотреть его на своей рабочей станции.

— Увеличьте этот сегмент, — потребовал Лебронн. — Да не этот! Выше который.

Этингер, стиснув зубы, повиновался. Указанный кубический сегмент промасштабировался и занял всю смотровую. В фокус попала часть информационной доски с сообщением о Сириусе-1.

— По-моему, ничего необычного, — сказал Рэми, стоящий позади.

— Не могли бы вы не мешать? — бросил физик. — Я и сам вижу, что тут всё нормально. Для того, чтобы что-то понять, нужно сосредоточиться, а вы мне мешаете. Спасибо. Рун, увеличьте соседний сегмент, тот что справа.

Картинка переместилась в указанном направлении. Теперь они смотрели на другую часть сообщения. Лебронн задумчиво покусывал верхнюю губу.

— Когда будет повторный снимок? — спросил историк, воспользовавшись паузой.

— Уже готовится. Давайте-ка ещё вправо сместимся.

В фокус попал край экрана, где сообщение обрывалось. И тут Рун заметил кое-что странное: пластик на торце информационной доски будто очень мелко пузырился или отслаивался, но ни то, ни другое было не свойственно этому материалу. Этингер увеличил масштаб до максимума.

В непосредственной близости от поверхности доски словно замерли тысячи крохотных линз, искажающих перспективу, из-за чего пластик и выглядел «пузырящимся».

— А вот это уже ненормально, — сказал историк, инстинктивно придвигаясь к смотровому окну. — Что это?

— Похоже, диффузия, — сказал Лебронн, скрестив руки на груди. — Разнородное антивещество смешивается. Странно. Чушь какая-то…

— И что это означает? — подал голос Рэми.

— Понятия не имею. В этом центре вечно что-то не так! — физик словно по щелчку перешёл из задумчивости в своё обычное возмущённое состояние. — То базу взломают, то шпионов ловят — наукой-то некогда заниматься. Теперь ещё эти дефекты бредовые! Совсем вот не удивлюсь, если это тоже чьи-то проделки, а устройство работает совершенно нормально.

— Намекаете на то, что этот снимок — подделка? — Рун понизил голос.

— Кто знает? Тут же чёрт знает что творится, а не исследования! — физик всплеснул руками.

— А кто первый видит снимки? Ну, после их создания?

Лебронн побагровел.

— Я или мой заместитель, — ответил он. — Этот делали в мою смену.

— Там было это сообщение? — с нетерпением спросил историк.

— Да не помню я! Это что, обвинение? — окрысился физик. — Вы ещё меня будете обвинять в саботаже?

«Нет, этот идиот вряд ли к чему-то причастен, — подумал Рун, тоже закипая. — Он просто бесится, потому что ему якобы приходится расхлёбывать последствия чужой некомпетентности».

«Или же он искусно ломает комедию, — пришла другая мысль. — Как же тяжело никому не доверять».

— Я просто пытаюсь понять, как получилось вот это, — историк ткнул пальцем в слепок.

— Мне тоже это интересно, — буркнул Лебронн. — Странно ещё, что так называемый дефект обнаружился именно в вашем снимке. Ведь это вы его заказывали, не так ли?

«Вот же кретин».

— Я, — согласился историк. — И это, по-моему, только доказывает, что я своё дело знаю.